Приметы и религия в жизни А. С. Пушкина - [9]

– Лунин.

– Браво, Лунин, мне твоя наглость нравится.

– Мне и самому она очень нравится, – не моргнув глазом ответил поручик.

– Если ты и на деле таков же, как на словах, я готов тебе покровительствовать.

– Спасибо, ваше высочество, – почтительно склонив голову сказал Мишель, – а как насчет дуэли?

– Ну, брат, для этого ты еще слишком молод, – засмеялся Константин и дружески хлопнул Лунина по плечу.

Храбрец, отважившийся принять его вызов, понравился цесаревичу. Константин Павлович чувствовал, что в этом отчаянном поручике есть глубокий ум, изысканные манеры и холодный расчет. Как раз те качества, которых не хватало ему самому. Вскоре он выяснил, что Лунин – племянник М.Н.Муравьева – его воспитателя и, стало быть, принадлежит к очень древнему дворянскому роду, а потому ничего зазорного не будет в том, чтобы приблизить молодого человека к себе. Он, пожалуй, один не побоится сказать правду, какой бы неприятной эта правда не оказалась. Надо только подготовить его к будущей должности. И великий князь старался удержать Мишеля от новых проделок. Хотя иногда, не скрывая любопытства, расспрашивал, что еще успел Лунин натворить. А Мишель, чувствуя неослабевающее внимание цесаревича, старался доказать и окружающим и самому себе, что это никак не ограничивает его свободы.

Однажды на спор он за одну ночь поменял все вывески на Невском проспекте. И утром жители северной столицы растерялись: направляясь в булочную, они оказывались в бане, вместо харчевни попадали в модную лавку, а зайдя за цветами, вдруг обнаруживали вокруг себя гробы самых разных размеров.

Лунину доставляло мрачное удовольствие бесить жалких представителей человеческого рода, которые не смогли как следует устроить свою жизнь в этом мире. И он с тем большей радостью делал это, чем больше презирал того из Homo sapiens, с кем должен был встать к барьеру. Особенно ненавидел он расчетливых карьеристов, которые со своими подчинёнными разговаривали снисходительно, а с начальниками – подобострастно. Такие люди очень быстро продвигались по службе и на своих менее удачливых сослуживцев смотрели свысока. Это раздражало Мишеля. Он готов был даже нарушить светские приличия, чтобы поставить на место зарвавшегося хвастуна.

Наполеон

Алексея Орлова, будущего шефа жандармов, он относил именно к такому разряду своих знакомых. И он не мог пропустить удобного случая, чтобы не одернуть потомка Екатерининского фаворита. На одном из приемов Алексей Федорович, разговаривая с приятелем, сказал:

– Россия – страна особенная, и пути развития европейские у нас непригодны.

– Возможно, – согласился собеседник, – но не можем же мы пребывать в темноте и невежестве, надо принимать активные меры.

– Не надо, – возразил А.Ф.Орлов, – наш император обещал конституцию, и он выполнит своё обещание.

– Но сколько же можно ждать?

– Столько, сколько понадобится Александру, чтобы её выработать, – сказал А. Орлов и раздраженно добавил, – да и любой честный человек не может думать иначе.

Лунин услышал это и, хотя разговаривали не с ним, обратился к Орлову:

– Послушай-ка, Алексей Федорович! Ты, конечно, обмолвился, употребив такое резкое выражение. Советую тебе взять его назад. Ведь можно быть вполне честным человеком и иметь другое мнение. Я и сам знаю много честных людей, мнение которых нисколько не совпадает с твоим. Думаю, что ты просто увлекся спором и погорячился.

– Ты, что, меня провокируешь?

– Нет, но если ты мои слова принимаешь за вызов, я от него не отказываюсь, если ты не отказываешься от своих слов.

Отступать было уже поздно, слишком многие слышали их диалог. И Орлов вызвал Лунина на дуэль. Она состоялась через день. По жребию первым должен был стрелять Орлов. Он выстрелил и промахнулся. Тогда Лунин насмешливо посмотрел на своего противника:

– Жаль Алексея Федоровича! Ведь если я убью его, мы такого хорошего человека потеряем. Он же за свое мнение готов и на плаху идти. Я не ошибаюсь, а? – спросил Мишель, разряжая свой пистолет в воздух.

Орлов разозлился и стал целить снова, а Лунин, подливая масла в огонь, советовал:

– Правее немножко и чуть ниже, а то ведь опять промахнетесь. – Орлов весь кипел от злости, пистолет дрожал в его руке, а Мишель продолжал, – да не так же, говорю вам, надо правее.

Орлов выстрелил и пуля пробила шляпу Лунина.

– Ну что? – радостно воскликнул Мишель, – я же говорил, что надо целиться ниже, а вот вы не послушали. Ну, так получайте!

И Лунин вновь выстрелил в воздух. Орлов рассвирепел не на шутку и потребовал, чтобы пистолеты зарядили в третий раз. Но секунданты воспротивились, а вскоре приятелей помирили и между ними установились внешне корректные отношения.

Но далеко не все дуэли заканчивались безобидно. Иногда соперники Мишеля оказывались хорошими стрелками и он, играя со смертью, имел не так уж много шансов выиграть. Тело его было изранено, как решето, но пули мало беспокоили молодого человека. Гораздо тяжелее он переживал бездействие, когда нужно было лежать в постели после очередного ранения. Вынужденное безделье раздражало его и друзья в качестве развлечения приглашали к нему фокусников и цыган. А однажды навестить больного пришёл французский офицер, поступивший на русскую службу. Звали его Ипполит Оже. Он был очарован Луниным с первого взгляда.