Приманка для двоих - [12]

Маргарита показалась ему женщиной самой обыкновенной, даже заурядной внешности. Ничего вызывающего, кричащего, но и ничего яркого, запоминающегося, минимум косметики, помада какого-то естественного тона.

Но потом он понял, что ее естественность не равнозначна простоте. Она ненавязчива, но и не обыденна. Как шкатулка с сюрпризами.

Модный, явно дорогой плащ, туфли-лодочки фирменные, сумка на длинном ремне, явно не из дешевых. Эти веши не просто ее украшали, а как бы являлись се неотъемлемой принадлежностью. Органично вписывались в ее облик.

Но больше всего Максима поразили две веши: женщина пришла вовремя, буквально минута в минуту; и когда подняла на него глаза, он, встретившись с ними, даже не сразу смог отвести взгляд.

Ее глаза казались прозрачно-серыми, почти серебристыми. В обрамлении густых черных ресниц они выглядели двумя большими жемчужинами, но не искрящимися наружу, а как бы горящими в глубине. Таким ровным серебристым огнем. Если, конечно, подобный огонь бывает.

Максим поцеловал се руку, хотя тоже не знал, как ведут себя «пикантные» женщины, и отдал цветы. Но тут же оборвал себя: глупо противопоставлять женщину, откликнувшуюся на его объявление, тем, кто никогда бы ему не позвонил.

Наверное, между ними проходит такая хрупкая незаметная граница, что трудно делить их на разряды. Может, и она позвонила ему в одну из немногих минут… отчаяния, одиночества или еще чего-то, о чем он пока не знает.

Маргарита обрадовалась цветам, благодарно просияла ему в ответ, но тут же одернула себя — ему это было отчетливо видно. Тоже, наверное, вспомнила, что даже цветы — всего лишь прелюдия к тому действу, ради которого он давал свое объявление.

Если она и пожалела о своем приходе, то никак это не показала. Наверное, сразу определила для себя, что раз уж решила на предложение Максима откликнуться, то теперь надо идти до конца.

Сегодня он не поставил машину на стоянку, а пристроил почти рядом, за углом, не думая, что автомобиль — новую «тойоту» — могут угнать. У него вообще в этот вечер было странно бесшабашное настроение.

Он прервал возникшую в их общении паузу и сказал ей, что называется, с места в карьер:

— Пойдемте, Рита, у меня за углом машина.

На мгновение в ее серебристых глазах мелькнула растерянность.

— Я думала, мы вначале погуляем.

Однако мужественная особа. Старается не подавать виду, как ей не по себе. И это ей бы удалось, если бы он не смотрел в ее глаза. Наверное, она подумала, что сейчас ее загрузят в машину, чтобы потом проводить сразу в постель.

— Давайте погуляем, — согласился он. — Вы хотите гулять в каком-то определенном районе или вам все равно?

— Мне все равно.

— Тогда у меня есть предложение: подъедем туда, где у меня квартира, поставим машину на стоянку и посидим в открытом кафе, хорошо?

— Хорошо, — кивнула она и поежилась, словно ей было зябко.

Максим подвел ее к машине, распахнул дверцу и не без удовольствия отмстил, что ножки у нее — высший класс.

Интересное впечатление она производила. Как будто вся в целом была не слишком примечательна, но по отдельности… не было в ней ничего, что оскорбляло бы глаз. Действительно, шкатулка с сюрпризами. Каждую минуту в ней открываешь что-нибудь новое.

«Ты что это, сразу поплыл? — удивился он себе. — Едва увидел женщину — и тут же стал ее поглощать глазами. Тоже мне, сексуально озабоченный. Не умеешь ты думать только о постели, тебе непременно подавай, чтобы все было, как у Чехова: и лицо, и душа, и одежда… Или что там еще?»

Он тронул машину с места и, легко разогнавшись, помчался по автостраде, набирая скорость. Однако краем глаза опять заметил на ее лице словно озадаченность.

— Мы едем в Звездный, — он назвал микрорайон, чтобы она напрасно не беспокоилась, — там у меня квартира.

Когда Максим задумывал это свое предприятие с объявлением, то решил не говорить никому из девиц, которых будет к себе приводить, что квартира принадлежит ему. Стал бы рассказывать, что это квартира друзей, которые куда-то уехали. А то мало ли как сложится. Начнут доставать его там, где он хотел бы иметь свою берлогу, куда мог залечь никем не беспокоемый. А ей отчего-то с ходу выложил все как есть.

Но что поделаешь, если Маргарита никак не укладывалась в рамки тех отношений, которые им предстояли и на которые она согласилась. Какая-то она была вся домашняя, интеллигентная. Порядочная, что ли. Интересно, каковы причины ее звонка к нему? Она же знала, на что идет. А если бы он был каким-нибудь извращенцем? Садистом? Он даже на миг испугался за нее.

«Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву. Жалельщик! Пусть ты и не садист, но тоже из когорты искусителей. Заманиваете к себе таких вот маменькиных дочек, а потом их используете под всякими разными предлогами. Ишь, альтруист! Устраивает праздники скучающим девчонкам. Открыл фирму „Все для тебя, дорогая!“. Но кое-что и для меня».

Однако почему это он все время рисует ее портрет розовыми красками? Разве мало ему бывшей жены, на чью ангельскую внешность он когда-то купился? Опять наступать на те же грабли?!

Может, у нее просто имидж такой. Женщины скромной и обаятельной. Есть же мужики, которым нравится обряжать шлюх то в школьные переднички, то в платьица с оборками. И при этом требовать, чтобы они всячески изображали смущение и невинность.