Приманка - [7]

Фаун все брела в сторону Глассфорджа.

Теперь, когда она наконец пересекла равнину и добралась до юго-восточных холмов, дорога стала не такой ровной, как была с самого Ламптона, и не такой прямой. Пологие склоны и повороты перемежались крутыми подъемами по узким ущельям в скалах или дощатыми мостиками, заменившими разрушенные каменные арки, обломки которых, как Древние кости, валялись на дне непреодолимых расселин. Дорога неуклюже обходила старые камнепады или мочила ноги, вброд пересекая ручьи.

Фаун гадала, когда же она наконец доберется до Глассфорджа. Он не мог быть особенно далеко, хоть сегодня утром она и припозднилась. Что ж, по крайней мере после последнего ломтя хлеба той доброй фермерши ее не тошнило. День постепенно становился все более жарким и душным. Здесь дорога шла в приятной тени: с обеих сторон тянулся лес.

Пока что Фаун встретилась крестьянская тележка, караван мулов и небольшая отара овец; все они двигались навстречу Фаун. Уже почти час она не встречала никого. И тут Фаун заметила лошадь и услышала далекий стук копыт. Только, к несчастью, лошадь бежала не в том направлении. Фаун отошла на обочину. Лошадь не только скакала на север, на ней уже сидели двое всадников. Без седла... Животное передвигало ноги почти так же устало, как сама Фаун, ее неухоженная гнедая шкура была покрыта белесыми полосами засохшего пота, в черной гриве и хвосте застряли репейники.

Всадники выглядели не лучше своего скакуна. Впереди ехал здоровенный парень примерно одних лет с Фаун в драной куртке, с заросшим щетиной подбородком. За него цеплялся еще более массивный спутник. У второго всадника были крупные черты лица и длинные ногти, такие грязные, что выглядели черными когтями. Взгляд его казался пустым, а одежда, которая была ему явно мала, словно пришла ему на ум в последнюю очередь: рваная рубашка с закатанными рукавами, штаны, не достававшие до сапог. Возраст его было трудно определить. Фаун подумала: уж не деревенский ли это дурачок. Оба всадника выглядели так, словно возвращались домой после загула, а то и чего похуже. У парня на поясе висел большой охотничий нож, хотя его спутник казался безоружным. Фаун ограничилась еле заметным кивком и не стала здороваться, хотя краем глаза заметила, что обе головы повернулись в ее сторону. Она двинулась дальше, не оглядываясь.

Неровный стук копыт умолк. Фаун с опаской оглянулась через плечо. Всадники, похоже, спорили но голоса их были слишком неясными, чтобы Фаун могла разобрать слова. Долетали только постоянно повторяющиеся настойчивые восклицания дурачка: «Хозяин желает!» – и резкие и сердитые «Зачем?» второго парня. Фаун опустила голову и пошла быстрее. Стук копыт раздался снова, но вместо того чтобы растаять вдали, начал приближаться.

Скоро лошадь оказалась рядом с Фаун.

– Доброе утро, – окликнул девушку парень с фальшивой жизнерадостностью. Фаун подняла глаза. Парень вежливо дернул себя за грязную белобрысую прядь, но глаза его не улыбались. Дурачок просто напряженно таращился на Фаун.

Фаун попыталась объединить вежливый поклон с неприступным выражением лица, молясь в душе: «Ох, только бы появилась тележка, или коровы, или другие всадники – хоть кто-нибудь. И не важно, в каком направлении они будут ехать».

– В Глассфордж идешь? – поинтересовался парень.

– Меня там ждут, – коротко ответила Фаун. «Убирайся. Просто поворачивайся и убирайся».

– У тебя там семья?

– Да. – Фаун подумала, не изобрести ли ей большую семью в Глассфордже – кучу свирепых дядюшек и братьев – или просто переместить поближе свое настоящее семейство. Оно вечно отравляло ей жизнь, но теперь Фаун почти мечтала увидеть кого-нибудь из родных.

Дурачок, хмурясь, похлопал своего спутника по плечу.

– Нечего болтать. Просто хватай. – Голос его звучал неотчетливо, как будто язык не соответствовал рту.

Телега с навозом тоже прекрасно подошла бы – особенно сопровождаемая толпой работников...

– Вот сам и хватай, – рявкнул парень.

Дурачок пожал плечами, размял руки и соскользнул с крупа лошади. На землю, впрочем, он соскочил более ловко, чем ожидала Фаун. Девушка ускорила шаги, потом, когда дурачок обошел лошадь и двинулся к ней, бросилась бежать, в ужасе оглядываясь.

От деревьев было мало проку. Даже если бы Фаун смогла влезть на дерево, это страшилище тоже наверняка смогло бы. Скрыться из виду так, чтобы успеть спрятаться, нечего было и думать.

Фаун брыкалась и вырывалась изо всех сил. Только это было все равно что бороться со столетним дубом...

– Ну вот, теперь ты ее перепугал до смерти, – с отвращением сказал второй парень. Он тоже слез с лошади, посмотрел на Фаун и стал развязывать веревку, поддерживавшую его штаны. – Придется связать ей руки, иначе она выцарапает тебе глаза.

Хорошая мысль. Фаун тут же попыталась. Бесполезно: дурачок по-прежнему стискивал ее руки, так что дотянуться до его лица она не могла. Фаун изогнулась и укусила волосатую руку. Кожа громадины обладала удивительно странным запахом и вкусом, как кошачья шкурка, – совсем не таким мерзким, как Фаун ожидала. Удовольствие от того, что ей удалось пустить ему кровь, было недолгим: дурачок развернул ее и, не проявляя никаких чувств, так ударил по лицу, что голова ее дернулась назад, а сама Фаун растянулась на дороге. Перед ее глазами заплясали черные пятна.