Прикованный к красному ядру - [30]

С площадки сторожевой вышки с «винчестером» наготове за ними наблюдал и Длиннорукий.

Прюитт подал красным ядрам знак, что они могут войти. Каторжники устремились в палатку, вход в которую вместо двери закрывало полотно. Едва переступив порог, они буквально застыли, моргая и привыкая к полутьме. Потом жадно вытаращили глаза — в палатке было шесть девушек. Они растянулись на мягких матрасах и равнодушно смотрели на вошедших. Среди них была и Калли.

Сводня-француженка в кружевах и кольцах стояла в стороне. Она смерила оценивающим взглядом вошедших, пытаясь прикинуть, какой ущерб они могут нанести ее поголовью. Каждая из девочек, ее подвижный капитал, размышляла она, умирает каждый день. Сегодня, однако, им тяжело придется.

Между тем красные ядра колебались. Стражник Кобб у входа в палатку направил на них ружье, заряженное дробью.

— Запомните, у вас ровно десять минут.

Люди стояли в нерешительности. Грин спокойно отделился от группы, приблизился к Калли. и сел возле нее. Обняв ее, он прижался губами к ее уху.

— Я надеюсь, ты захватила одежду, — прошептал он, глядя на нее влюбленными глазами, — потому что мы линяем отсюда примерно через шестьдесят секунд.

Калли обняла его в ответ, он продолжал шептать. Парочка казалась безобидной.

Остальные последовали примеру Грина, однако вели себя по-разному: Ля Трим был суетлив, Толливер сдержан, Ле Васо груб, Болт нерешителен и будто сбит с толку. Только Флаш, казалось, чувствовал себя как дома. Он был элегантен, нетороплив, полон чувства собственного достоинства.

Калли отодвинулась от Грина. Она была восхитительна. Ее распущенные волосы лежали на обнаженных плечах. Из-под прозрачной ткани соблазнительно просвечивало гибкое тело. С обворожительной улыбкой она приблизилась к Коббу.

И хотя он был дураком, но тут что-то заподозрил. Ружье его нацелилось на девушку.

— Вам не одиноко? — вкрадчиво спросила она.

— Возвращайтесь на место, — прервал стражник.

— Ну брось, дорогой…

— Я два раза не повторяю!

Кобб вспотел как вол и напрягся как бык. Когда Калли неспешно приоткрыла свое одеяние, его пробрала дрожь, на мгновение он потерял бдительность. В тот же момент ружье у него было вырвано, и Грин со всей силы нанес ему удар поперек глотки. Кобб зарычал, колени его подогнулись, и он упал.

Одновременно Болт схватил Ля Трима и ударил его. Мерзкий старикашка потерял сознание на пороге блаженства. А Флаш приблизился к сводне и взял ее за талию. Женщина сделала большие глаза, но молчала.

— Мадам, — заявил Флаш, — с глубоким сожалением…

И он унес женщину в глубину палатки, где Грин ударами ножа уже прорубал полотно.

Пузатый черный кучер дремал на сиденье крытой повозки со скамейками. Он ждал, пока девушки завершат свой рабочий день.

— Джексон!

Кучер подскочил, повернулся к палатке. Сводня просунула голову в отверстие и сделала чернокожему знак, чтобы он подошел к ней. Он тут же повиновался. Но когда он вошел в полутень, что-то стукнуло его по голове. Он выругался и рухнул, потеряв сознание.

Толливер и Ле Васо, разорвав на нем рубашку, скрутили из нее веревки и связали его. За считанные секунды Кобб, сводня и кучер были выведены из строя. Калли привела себя в более пристойный вид. Вся группа вылезла через заднюю полотняную стенку палатки и погрузилась в повозку. Грин схватил вожжи. Болт колебался.

— Не больно она быстрая, эта колымага, — с беспокойством заметил он.

— Ты хочешь остаться? — спросил Флаш.

Болт впрыгнул в повозку.

— Только попробуй меня остановить!

С противоположной стороны палатки продолжал играть оркестр. Вдруг через главный вход, горланя, высыпали обезумевшие, растерзанные проститутки.

Толпа издала рев восторга, люди, отталкивая друг друга, рванули им навстречу.

Прюитта затрясло. Он вытащил свой старый револьвер и пальнул в воздух. Однако звук выстрела потонул в общем шуме. Каторжники кидались на полуобнаженных девиц, преследовали их, опрокидывали. На всей территории плантации шла настоящая битва.

Стражники бросились вперед, чтобы разнять воюющих. Но все было напрасно. Лишь невозмутимые музыканты продолжали играть.

Повозки за палаткой уже не было видно. Она обогнула дощатую развалюху и выехала на красную дорогу, пересекавшую плантацию. Грин подстегивал лошадей. Повозка, подпрыгивая на неровностях почвы, едва не опрокидывалась. Пассажиры цеплялись друг за друга. Наконец они выехали на прямую трассу.

Показалась дозорная вышка. Сидевшие в повозке сильно пригнулись, навалившись друг на друга. Грин тем временем во всю мочь нахлестывал лошадей. Животные неслись что было сил. Повозка, казалось, вот-вот слетит с дороги.

Первая пуля как предупреждение подняла фонтанчик пыли перед упряжкой.

Повозка продолжала нестись.

На вышке в широкополой шляпе, хорошо защищавшей глаза от солнца, Длиннорукий передергивал затвор «винчестера». Слегка согнувшись, чтобы лучше прицелиться в кучку людей, трясущихся внутри повозки, он спустил курок. Затем быстро передернул затвор и снова выстрелил.

Первая пуля пронзила легкие Толливера. Он с рычанием выпрямился, тело его одеревенело. Хлынула кровь. Вторая пуля пробила ему череп, брызнул мозг, и он опрокинулся в глубину повозки.