Прикосновение разрушения - [9]

Каковы будут последствия?

Боги, ей нужно прекратить думать об этом.

Она сосредоточила взгляд на телефоне и написала ответ Лексе.

«Прекрати избегать ЛУЧШЕЙ новости этого дня. Поздравляю с первым днем!»

Лексу наняли планировать мероприятия фонда «Кипарис», некоммерческой организации Аида. Персефона узнала об этом вскоре после объявления о запуске проекта «Алкион».

Лексе предложили работу прямо в день ее рождения.

– Она бы в любом случае получила эту работу, – пожал плечами Аид, когда Персефона спросила, не он ли все это устроил. – Она идеально для нее подходит.

«Спасибо, солнышко! Я так волнуюсь!» – ответила Лекса.

– Мы на месте, миледи.

Слова Антония привлекли ее внимание к Акрополю.

Персефона широко распахнула глаза, внутри у нее словно затянулся узел, когда она выглянула в окно.

У входа в здание высотой в сто один этаж собралась огромная толпа. Охрана вышла к ним, чтобы контролировать ситуацию, и расставила барьеры. Несколько смущенных работников пытались прорваться в здание сквозь орущую толпу. Персефона поняла, что все они здесь из-за нее, и порадовалась, что окна машины Аида были практически черными и через них невозможно заглянуть в салон. И все же она слегка соскользнула вниз по сиденью, застонав:

– О нет.

Антоний приподнял бровь, посмотрев на нее через зеркало заднего вида:

– Что-то не так, миледи?

Она встретилась с ним взглядом, смущенная его вопросом.

Конечно, что-то не так!

Пресса, эта толпа, они угрожали… всему.

– А ты не мог бы высадить меня через квартал отсюда? – спросила Персефона.

Антоний нахмурился:

– Лорд Аид велел мне высадить вас возле Акрополя.

– Лорда Аида здесь нет, и, как видишь, это невозможно, – сказала она, стиснув зубы. Потом она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Пожалуйста?

Циклоп смягчился и сделал, как она велела. Пока они ехали, Персефона создала пару солнцезащитных очков и собрала волосы в пучок. Эту маскировку вряд ли можно было назвать достаточной, но ее должно было хватить, чтобы не привлечь внимания прохожих.

Антоний снова бросил на нее взгляд и предложил:

– Я могу проводить вас до дверей.

– Нет, все в порядке, Антоний. Спасибо.

Циклоп поерзал на сиденье – ему явно было некомфортно.

– Аиду это не понравится.

Она встретилась с Антонием взглядом в зеркале.

– Ты ведь не расскажешь ему, правда?

– Так было бы лучше для вас, миледи. Лорд Аид обеспечил бы вас водителем, чтобы привозить и увозить с работы, и эгидой для защиты.

Персефона не нуждалась ни в водителе, ни в охране.

– Пожалуйста, – попросила она Антония. – Не говори Аиду.

Ей нужно было, чтобы он понял. Иначе она будет чувствовать себя узницей, а это то, от чего она пыталась сбежать больше восемнадцати лет.

Циклоп сдался не сразу, но потом наконец кивнул:

– Как пожелаете, миледи, но если что-то пойдет не так, я сразу же позвоню боссу.

Отлично. Этого ей будет достаточно. Она похлопала Антония по плечу:

– Спасибо, Антоний.

Персефона покинула безопасный салон машины и пошла с опущенной головой в сторону Акрополя. Гудение толпы становилось все громче, и богиня замерла, увидев, что людей стало еще больше.

– О боги, – простонала она.

– Да уж, заварила ты кашу, – произнес голос у нее за плечом. Она развернулась и увидела прекрасного голубоглазого бога.

Гермес.

За последние несколько месяцев он стал одним из ее любимых богов. Он был красивым и смешным и всегда подбадривал ее. Сегодня он был одет как смертный. Ну, по большей части. Гермес по-прежнему был неестественно прекрасен благодаря золотым кудрям и сияющей бронзовой коже. В качестве наряда он выбрал розовую рубашку поло и темные джинсы.

– Кашу? – смущенно переспросила она.

– Смертные говорят так, когда попадают в неприятности. Ты разве никогда не слышала?

– Нет, – ответила она, но в этом не было ничего удивительного. Богиня провела восемнадцать лет в стеклянной тюрьме. Она много чего не знала. – Что ты здесь делаешь?

– Увидел новости. – Он широко улыбнулся. – Вы с твоим мальчишкой-игрушкой[1] теперь официально в отношениях.

Персефона вперила в него свирепый взгляд.

– Мужчиной-игрушкой? – предложил он.

Она все еще гневно смотрела на него.

– Ладно, хорошо. Богом-игрушкой.

Она сдалась и вздохнула, спрятав лицо в ладонях.

– Я больше никогда не смогу никуда ходить.

– Это не так, – произнес Гермес. – Ты просто не сможешь никуда ходить, не окруженная толпой.

– Тебе никто не говорил, что от тебя нет никакой пользы?

– Нет. В смысле, я же посланник богов и все такое.

– А электронная почта тебя разве не заменила?

Гермес надул губы.

– Ну и от кого теперь тут никакой пользы?

Персефона снова выглянула за угол здания. Она почувствовала, как подбородок Гермеса уткнулся ей в макушку, когда он проследил за ее взглядом.

– А почему ты просто не перенесешься внутрь? – поинтересовался он.

– Я пытаюсь сохранить видимость, что я смертная, а это значит, что мне нельзя пользоваться магией в верхнем мире.

Она была не в настроении объяснять, что еще только учится контролировать свою магию.

– Но это же безумие. Почему ты не хочешь ступить на эту притягательную дорожку?

– Что тебе непонятно в нормальной смертной жизни?

– Вообще ничего.

Конечно, он не понимал. В отличие от нее Гермес всегда существовал как олимпиец. По правде говоря, он начал свою жизнь так же, как жил сейчас, – плутовски.