Прикосновение космоса - [2]

Обосновались мы в профилактории Центра подготовки космонавтов, расположенном в лесной местности: я вместе с Алексеем, а рядом, по соседству, Вадим Волков и Георгий Гречко.

В комнате у нас стоял большой шкаф, две тумбочки, две кровати. На стене — репродуктор. Вот и вся нехитрая обстановка.

Шесть дней в неделю мы находились в профилактории и только по субботам уезжали домой. Заниматься приходилось тогда очень много — с утра до позднего вечера шли различные занятия. Спать ложились уже после одиннадцати, послушав «Последние известия».

Репродуктор висел над кроватью Алексея, и он, измотавшись за день, засыпал, не заметив, что радио оставалось включенным. Трансляция заканчивалась, и оно само утихало... Но утром, в 6 часов, репродуктор просыпался первым. А у нас по распорядку дня подъем только в семь. Алексей испытывал мою выдержку. Ждал, когда я проявлю слабину и выключу радио. Я не выдерживал, вскакивал, одним прыжком выхватывал вилку репродуктора из розетки и... швырял ее в Алексея! Но тот продолжал безмятежно лежать, зная, что длины шнура не хватит и вилка до него не долетит.

В один из дней в начале зимы в нашей маленькой группе случилось неприятное происшествие. Нас отправили на аэродром — на парашютные прыжки. В этом виде подготовки мы были робкими новичками по сравнению с Жорой Гречко, который имел уже немалый «парашютный» опыт. То ли он решил показать нам свой высокий класс, то ли просто не повезло, но, приземлившись, однажды так и остался лежать, не отстегнув парашют.

Подбежали, слышим стон: «Нога, нога...» Оказалось — серьезный перелом. Пришлось отправлять его самолетом в Москву, а там в госпиталь.

Вернувшись с прыжков, мы первым делом навестили Георгия. Вид у него был, прямо сказать, удручающий: нога в гипсе задрана на спинку кровати. Держится, правда, молодцом, шутит.

— Ну а коньяк вы принесли? — спрашивает на полном серьезе.

— Да ты что, Жора, разве можно?

— Мне доктор сказал, чтобы быстрее поправиться, надо пить гоголь-моголь. А знаете ли вы, что такое гоголь-моголь для взрослого человека,— смеется Георгий,— это и есть смесь яичного желтка с коньяком!

К счастью, у него все обошлось и без гоголя-моголя. Кость срослась, и со временем врачи сняли все ограничения. А каким космонавтом стал Георгий Гречко, знают все, в частности по его продолжительной и успешной работе на орбитальной станции «Салют-6».

В ноябре 1966 года наша маленькая группа пополнилась «новобранцами» — Олегом Макаровым, Виталием Севастьяновым, Николаем Рукавишниковым.

Первые бортинженеры-испытатели были людьми разных инженерных профессий. Константин Петрович Феоктистов, по праву считающийся нашим патриархом, и Олег Григорьевич Макаров — проектанты.

Проектанты — мозг конструкторского бюро, люди, стоящие у истока любого проекта, определяющие его основные черты. Они решают, что и как должна «делать» та или иная система, как им взаимодействовать... Проектанты, на мой взгляд, это воплощение творческого потенциала всякого КБ.

Проектантом — но в более узкой области — был Николай Николаевич Рукавишников. Его стихия — бортовая автоматика, он прекрасно разбирается в электронике, радиоаппаратуре.

Алексей Станиславович Елисеев — разработчик систем ориентации и управления. Георгий Михайлович Гречко — баллистик, специалист в области механики космического движения.

До прихода в отряд Владислав Николаевич Волков был ведущим конструктором, то есть одним из тех, кто организует связь Главного конструктора с производством, держит в руках все нити работы по тому или иному изделию, которое «ведет».

Был в той первой группе кандидатов и еще один человек, глубокое уважение к которому все мы храним по сей день. Он не стал космонавтом, хотя пришел в наш коллектив с благословения самого С. П. Королева. Я говорю о замечательном летчике, личности легендарной даже в кругу его коллег, Сергее Николаевиче Анохине.

Ему, получившему звание Героя Советского Союза за испытания новейшей авиационной техники, за многолетний труд, полный рискованнейших полетов, было 56 лет, когда он присоединился к нашей группе. Невысокий, худощавый, Сергей Николаевич многим из нас давал фору в физической силе, упорстве, прекрасно чувствовал себя на спортивных снарядах, легко, элегантно, будто занимался этим всю жизнь, ходил на ходулях.

Помню, как нас поразил Анохин одним из спортивных трюков. Стоя на полу, Сергей Николаевич начал вдруг заваливаться вперед и падал лицом вниз, так и не выставив перед собой руки. Тем, кто рискнет проделать такое, рекомендую не спешить: в лучшем случае, ущерб составит лишь разбитый нос. «Все дело в том,— пояснил Анохин,— что надо совершенно прямо держать корпус и голову. А так все очень просто». Действительно, просто, если не считать незаурядного самообладания...

Убежден, что, научившись этому, скромнейший Анохин менее всего помышлял поразить кого-нибудь своей ловкостью. Это лишь эпизод огромной, никогда не прекращавшейся работы над собой, которую всю жизнь вел этот великолепный летчик и прекрасный человек. Совсем еще молодым будущий Герой Советского Союза заставлял себя прыгать с парашютом с высоты всего 100 метров! Покинув самолет, он моментально раскрывал спасительный зонтик, и ноги встречали землю, едва воздух наполнял шелковый купол...