Прикоснись ко тьме - [68]

– Прости, я не понял. Неужели тебе жалко всего одного, совсем маленького укуса? – Он нежно погладил меня по щеке, не сводя глаз с Томаса. – Скажи, она в самом деле такая сладкая, как кажется?

Не сводя с Мирчи пристального взгляда, Томас резко отбросил его руку.

Я ждала одного – чтобы все это скорее кончилось; мне требовалось поговорить с магом, но сейчас это было невозможно – все его внимание занимали вампиры.

– Ну так что же? – немного подождав, спросила я.

– Если тебе этого так хочется, я сам тебя укушу, – сказал Томас и наклонился ко мне.

Я отодвинулась.

– Еще чего! С тобой мы не договаривались.

Конечно, я была Томасу многим обязана, но не отдавать же ему свою кровь!

Мирча от души рассмеялся.

– Томас! Неужели ты ей ничего не сказал?

– Что не сказал? – хмуро спросила я.

В глазах Томаса мелькнула боль.

– То, что в течение нескольких месяцев он пил твою кровь, dulceată, и, как бывает в подобных случаях, стал… как бы получше выразиться… собственником.

Я в ужасе взглянула на Томаса.

– Скажи, что это неправда.

Он мог и не отвечать – ответ был написан на его лице. Все завертелось у меня перед глазами. В сообществе вампиров питание подчинено строгим правилам. Нельзя регулярно пить кровь одного и того же смертного, поскольку это развивает у вампира собственнические инстинкты и ведет к возникновению проблем, связанных с ревностью. Но пить кровь без разрешения, забирая ее у ничего не подозревающего человека, – это уже серьезное преступление. И не только потому, что вызывает побочные эффекты в виде сексуальных проявлений, но и является грубейшим нарушением законов вампиров. Томас нарушил множество законов, не говоря уже о том, что вновь меня предал. Выходит, все, что произошло между нами, с его стороны было всего лишь игрой. Я могла простить ему обман, но это – никогда. Я никак не могла поверить, но, глядя на него, поняла, что это правда. Томас облизнул губы.

– Это было не очень часто, Кэсси. Мне нужно было постоянно знать, где ты находишься, а укус позволял мне устанавливать с тобой связь. Благодаря этому ты была в безопасности.

– Какое благородство, – процедила я, чувствуя себя так, словно меня ударили.

Мирча положил мне на плечо руку, и я медленно встала. Его лицо было серьезно, словно он понял, какую мне причинил боль.

– Ты имеешь полное право сердиться на Томаса, dulceată, но сейчас не до этого, поверь. Я сам виноват; не нужно было его дразнить. Прошу, забудь об этом, иначе мы будем препираться весь день.

– Я не собираюсь ни с кем препираться, – сказала я, борясь с отчаянным желанием швырнуть в Томаса чем-нибудь тяжелым. Однако это ничего бы мне не дало, а главное, я не получила бы никакой информации, которая была мне нужна как никогда, нужна даже больше, чем месть. – Ладно, проехали. Велите ему отойти от меня подальше.

– Вот и хорошо. Томас, ты не возражаешь?

Томас хотел что-то сказать, но передумал и отошел от меня на пару шагов. И остановился, упрямо глядя на Мирчу. Конечно, я могла бы заставить его отойти подальше, но тогда он заявил бы, что обязан следить за Приткином. И я промолчала.

Мирча вздохнул и ласково взял меня за подбородок. Затем его пальцы скользнули вниз, к шее, и я почувствовала призывный зов его энергии. Его ласка была нежной и едва ощутимой, но я вздрогнула всем телом, когда по нему прокатилась теплая волна наслаждения, сразу унявшая боль, которую причинил мне Томас. Кожу начало покалывать, и между мной и Мирчей всплыла искрящаяся, восхитительная энергия. Внезапно я поняла, чью защиту взломал Билли-Джо, чью энергию использовал, чтобы участвовать в драке возле казино. Я узнала это чудесное ощущение, так похожее на то, которое появляется после бокала ледяного шампанского, когда начинает кружиться голова, узнала эту дивную смесь желания, веселья и тепла, захватившую меня целиком. Я знала, что вампир сломал мою защиту, которую сам же и установил, однако в тот момент, купаясь в изумительных ощущениях, я не могла на него сердиться. Это было просто невозможно. Они обрушились на меня, как солнечный свет, и я засмеялась от счастья.

Мирча приступил к делу, когда наши ауры смешались, затем замер. Я же ничего не замечала, потому что замирала от счастья, купаясь в золотистом свете. Мне казалось, что его тонкие пальцы нежно касаются не только моей шеи, что на мне больше нет халата, и теплые руки Мирчи скользят по моему телу. Я хотела сглотнуть, но во рту пересохло, а пульс бешено стучал где-то в самых интимных местах. Внезапно я вспомнила один вечер, когда мы с Мирчей сидели рядышком на диване в кабинете Тони, и он, поглаживая меня по голове, рассказывал сказку. В тот вечер я не отходила от Мирчи ни на шаг, при каждом удобном случае забираясь к нему на колени, но такого ощущения не испытывала. Конечно, тогда мне было всего одиннадцать. Теперь все изменилось.

У Мирчи было какое-то странное, смущенное выражение, словно он видел меня впервые. Пристально взглянув мне в лицо, он взял мою руку и склонился над ней. Я почувствовала легкое прикосновение губ, после чего Мирча отступил на шаг. Хотя это продолжалось не более десяти секунд, у меня сбилось дыхание, я залилась краской и почувствовала сильнейшую обиду, словно у меня отняли самое дорогое, что было в жизни. Я хотела протянуть к нему руки, но вовремя остановилась и так и осталась сидеть, с бьющимся сердцем, не сводя с Мирчи глаз.