Прикоснись ко тьме - [3]

Автостоянка возле Уэффл-хаус была залита огнями; пересекая ее, я совсем выдохлась. К счастью, телефоны-автоматы стояли в тени, на углу здания. Заскочив в будку, я выудила из сумочки несколько монет. Я ждала до двадцатого гудка, прежде чем прикусить губу и сказать себе, что ничего страшного не случилось. Был вечер пятницы – возможно, из-за шума ничего не слышно или у них нет времени подойти к телефону.

Пешком я добиралась туда довольно долго, поскольку старалась держаться в тени и одновременно не вывихнуть лодыжку в своих новых, выше колена, сапогах на шпильках. Я их купила потому, что они отлично сочетались с моей классной кожаной мини-юбкой, как уверяла меня продавщица; сапоги я собиралась продемонстрировать в клубе после работы, однако для бега они, как теперь выяснилось, совершенно не годились. Я, конечно, прирожденная ясновидящая, но почему я не надела теннисные туфли или что-то в этом роде, ума не приложу. Дура чертова. Вот так всегда; и в лотерею мне никогда не везет. И что я в конечном счете вижу? Всякую чепуху вроде ночных кошмаров и горячечных галлюцинаций, больше ничего.

Стоял один из тех душных вечеров, какие бывают в Джорджии, когда воздух окутывает тебя, как тяжелое одеяло, а влажность выходит за рамки всех разумных пределов. Уличные фонари были окружены прозрачной дымкой, и улицы освещала главным образом луна, отражаясь в мокром после дождя асфальте и посеребрив лужи. Ночь лишила цвета все здания, выкрасив их в единый серый тон, сливающийся с тенями и скрывающий верхушки небоскребов. Эта старая часть города казалась какой-то нереальной, потерявшейся во времени, особенно когда я проходила мимо дома Маргарет Митчелл на Западной Персиковой улице, поэтому я даже не удивилась, когда из-за угла внезапно вынырнул конный экипаж, на которых обычно катают туристов; странно было другое – он летел на полной скорости и едва не сшиб меня с ног.

На секунду передо мной мелькнули испуганные лица туристов, намертво вцепившихся в сиденья, затем экипаж с размаху наехал на поребрик тротуара, с грохотом отлетел в сторону и понесся дальше по улице. Выбравшись из грязной канавы, я подозрительно огляделась по сторонам, но, услышав за спиной веселый смех, поняла, почему старая и толстая кляча внезапно рванула вскачь, решив установить рекорд скорости. Мимо проплывала едва видимая полоска тумана. Выражаясь метафизически, я ухватилась за нее.

– Порция! Это совсем не смешно!

Смех зазвенел снова, и из тумана показалась хорошенькая южанка в пышном кринолине.

– Еще как смешно. Ты видела их лица?

Веселые искорки вспыхивали в голубых глазах, которые некогда были еще голубее, чем мои, но сейчас, ночью, казались темно-синими, как грозовые тучи.

Я полезла в сумочку за салфеткой, чтобы вытереть сапоги.

– Опять взялась за старое? Если ты и дальше будешь пугать туристов, с кем ты останешься?

Не так-то много найдется туристических компаний, которые согласились бы считать Атланту, подобно Саванне или Чарльстону, историческим местом, где можно проводить экскурсии в старинных экипажах. Если Порция собиралась и дальше разыгрывать свои шуточки, то очарование этого южного городка – вернее, того, что от него осталось после воцарения таких гигантов, как музей «Мир „Кока-колы“», Центр Си-эн-эн и торгово-развлекательный комплекс «Андеграунд Атланта молл», – находилось под угрозой.

Порция надула губки; наверняка эту очаровательную гримасу она не раз разучивала перед зеркалом – когда была жива.

– Какая же ты скучная, Кэсси.

Я бросила на нее унылый взгляд, пытаясь стереть с сапог грязь, но лишь размазала ее. Что делать, никогда я еще не бегала в таком шикарном виде.

– Я не скучная, просто мне сегодня не до смеха. Пошел дождь; его струи проникали сквозь Порцию и падали на землю. Ненавижу такие вещи; это все равно что смотреть телевизор сквозь помехи на экране.

– Ты не видела Билли-Джо?

Билли-Джо – это что-то вроде моего духа-охранника. Правда, чаще всего он оказывался скорее занозой в заднице, чем помощником, но сейчас мне выбирать не приходилось. Билли – это то, что осталось от одного американца ирландского происхождения, заядлого игрока и мошенника, который как-то раз, в тысяча восемьсот пятьдесят восьмом году, как обычно, передернул в карты. Парочка разгневанных ковбоев, заподозрив мошенничество (абсолютно справедливо), сунула Билли в мешок и швырнула в Миссисипи. К счастью для парня, совсем недавно он выиграл у одной путешествующей графини массивное и жутко некрасивое ожерелье, служившее чем-то вроде батарейки, накапливающей магическую энергию призраков, которую оно впитывало из окружающего мира. Дух Билли, покинув тело, забрался в это самое ожерелье, где и остался, обитая в нем так же, как обитают в склепах обычные привидения. Ожерелье давало ему достаточно энергии, чтобы поддерживать существование, и все же главным источником для него была моя жизненная энергия, которую он время от времени от меня получал. Ожерелье графини я купила в одной лавчонке, когда мне было семнадцать; с тех пор мы с Билли стали одной командой. Конечно, его нельзя было посылать с записками в клуб, и мне приходилось ходить туда самой, зато он мог стоять на стреме на тот случай, если поблизости окажутся плохие ребята. В общем, всякий раз, когда мне удавалось его отыскать, он, в силу своих способностей, оказывал мне небольшие услуги.