Прикол - [3]

Врач откинулся в кресле и помолчал, рассматривая Карклина. Потом он осторожно, с напускным профессиональным безразличием осведомился:

- Вам... вы когда-нибудь пытались реализовать это ваше намерение?

Карклин все понял. Он поджал губы и ответил доктору долгим непроницаемым взглядом. Затем он встал и быстро вышел из кабинета, не прощаясь. У него появилось еще одно сильное желание: протереть носовым платком дверную ручку.

Как назло, в тот миг он испытывал особенно острое влечение. Если верить медицине, оно представляло собой цветочки по сравнению с ягодками, придержанными внутренней цензурой. Понимая, что отчаянно рискует, и что врач, случись ему прознать о происшествии, без труда сложит один и один, Карклин втиснулся в битком набитый трамвай и, на следующей остановке выходя, убил простецкого вида пенсионера. Публика решила поначалу, что деду стало плохо с сердцем. Так оно, в сущности, и было, хуже некуда, шило вонзилось точно под левую лопатку.

Вечером по городскому телевидению выступил некто Зачесов, оперативно-розыскной работник. Он сообщил, что в городе с недавних пор действует опасный маньяк, серийный убийца, подбирающий себе жертвы в толпе. Маньяк не отдает предпочтения какой-то отдельной категории лиц и действует без разбора, наугад. Карклин, поглощая овощное рагу, изучал оперативника, похожего на румяного волка. Сыт, но в глазах полыхает хищный туберкулезный огонь.

- Хоть на улицу не выходи, - заметила жена, пристраиваясь рядом.

- И не надо, - пожал плечами Карклин. - Сидишь себе в "ауди" - и сиди. Я думаю, что в магазинах, которые ты посещаешь, не бывает толпы.

Он не отрывал глаз от экрана, пытаясь угадать начинку Зачесова.

"Сыщик - шар, но только в том случае, если его спалило изнутри", подумал Карклин.

Существование людей-шаров являлось его гипотезой - не слишком оригинальной, но от того не меньше нуждающейся в проверке. Внутренние пустоты организма - как естественного происхождения, так и искусственные были предметом долгих размышлений Карклина. Одна лишь мысль о том, что человек на девяносто, или сколько там, процентов состоит из воды, возбуждала воображение. Мерещился взрыв, силой которого сухие ошметки разбрасываются в километровом радиусе: взрыв, вызванный мгновенным испарением вездесущей телесной жидкости. Эта и другие фантазии не были мучительными; они, скорее, смахивали на пресную умственную жвачку, изжамканные шарики которой нужно иногда обновлять, меняя пластинку, но вкус всегда один и тот же, знакомый, сначала - мятный, потом - со скучным оттенком туалетного мыла. Когда-то Карклин начал с пустоты душевной; он давно подозревал, что существуют на свете люди, носящие в себе вакуум, но сперва ограничивался пониманием этого ничто в метафорическом смысле, онтологически приравнивая пустоту ко злу, которого, как известно, сущностно нет. Это приведение одного к другому происходило механически, в силу бездумно усвоенной традиции, однако со временем Карклин пошел дальше. Он, с общепризнанных позиций будучи уже совершенно сумасшедшим, допустил наличие в природе лиц, пустых внутри физически.

Как такое может случиться, Карклин не знал и знать не хотел: в первую очередь он жаждал увериться в реальности самого феномена. Что до корней, то пусть ими занимаются те, кому это назначено небом; возможно, Карклин тоже приложит руку к этому исследованию, но только если останется время и хватит сил. Для собственного успокоения он нарисовал себе следующую картину: чем-то уязвленный человек, пораженный извне в самое сердце, начинает бояться за целостность и неуязвимость собственной личности. Субстанция, именуемая "я", начинает видеться ему хрупкой и беззащитной; дабы оградить ее от вредных воздействий, индивид создает химеры, лепит маски, порождает целые поведенческие конгломераты, которые по сути абсолютно ему чужды, но, сделавшись его внешней персоной, личиной, способны спрятать сокровенное ядрышко. Панцирь растет, утолщается; химеры и личины наполняются собственной жизнью, и вот уж они взяли верх, вот летят обратно, в родительскую сердцевину доморощенные стрелы - там, однако, уже давным-давно пусто. Маски и персоны ссорятся между собой, вступают во взаимодействие, субъект теряет связь с действительностью... Разумеется, Карклин придумал это не сам, он просто начитался Лэнга. Но Лэнг не виноват, Карклин рано или поздно пришел бы к тому же, разве что сделал это бессистемно, безграмотно. А так ему, уже созревшему и готовому к действию, на блюдечке поднесли стройную теорию. Таким образом Карклин оказался свободным от продолжительного анализа и смог потратить высвобожденное время с большей пользой. Он точно не знал, переходит ли качество в количество, или нет, но для удобства согласился, что да, переходит, и следующей его идеей как раз и было наличие в мире людей, которые пусты внутри вещественно.

Оставался пустяк: найти таких.

...Отягощенный задуманным, Карклин однажды остановился возле уличной продавщицы воздушных шаров. Некоторое время он пристально рассматривал лоток, потом положил в тарелку крупную купюру. На вопросительный услужливый взгляд он ответил просьбой передать ему всю связку целиком. Для продавщицы, судя по всему, подобная просьба не была необычной - причуды нуворишей бесконечны, она безропотно передала ему шары. Но после ей все же пришлось удивиться и содрогнуться: покупатель неспешно отставил шест, достал изо рта сигарету и приложил к усыпанному звездами резиновому боку. Раздался громкий хлопок.