Приключения знаменитых первопроходцев. Океания - [51]

Несмотря на все тяготы своего ответственного поста, Дюмон-Дюрвиль находил время для исследования природы. Однажды он увидел у островитян очень красивую циновку, украшенную пухом и перьями какой-то неведомой птицы. Туземцы рассказали ему, что то были перья птицы киви и что они считаются предметом роскоши. Эта птица получила название «Аптерикс»[185]. Величиной она всего лишь с курицу. От всех прочих птиц отличается она тем, что у нее совсем нет крыльев. Оперение у киви буровато-стального цвета, обитает она в низменных сырых местах и очень быстро бегает, что не мешает, однако, страстным охотникам-туземцам ловить ее. В наше время этот вид почти исчез.

С 6 по 14 февраля корвет шел вдоль берегов острова, а затем зашел в залив Изобилия. Но 16 февраля налетел шквальный ветер, и в течение полутора суток моряки сражались с бурей, помышляя всякую минуту о том, что корабль вот-вот пойдет ко дну.

К счастью, 19 февраля море успокоилось и установилась прекрасная погода. «Астролябия» находилась на противоположной стороне земли по отношению к Гибралтару, а на борту был всего лишь один больной!

Двадцатого февраля корвет прошел мимо мелких островов у входа в залив Хаураки, а на следующий день впереди по курсу показались острова Тауи-Ти-Рахи (названные Куком островами Бедных Рыцарей) и острые пики Теуары. 20 февраля «Астролябия» бросила якорь у Онангороа.

Вскоре Дюмон-Дюрвилю нанес визит знаменитый «рангатира», то есть вождь, по имени Ранги, сын некоего Текоке, главного вождя племени «пахиа». Это был устрашающего вида дикарь, хитрый и изворотливый, как мы бы сейчас сказали, продувная бестия. Правда, он дал довольно ценные сведения о топографии данного района и сообщил названия всех близлежащих островов на местном наречии, которыми Дюмон-Дюрвиль и заменил на картах пышные названия, данные капитаном Куком.

Корвет достаточно долго простоял в заливе Хаураки, и Ранги стал частым гостем Дюмон-Дюрвиля. С ним произошел довольно забавный случай (впрочем, весьма типичный) в момент, когда «Астролябия» снялась с якоря. Это случилось 10 марта. Ранги, как и другие вожди, вел себя на борту прилично и был относительно честен. Он много раз просил у Дюмон-Дюрвиля свинец для изготовления пуль, но тот всегда ему отказывал, так как запас металла на корабле был невелик. Однако в ту минуту, когда на «Астролябии» ставили паруса, Дюмон-Дюрвиля известили о том, что один из туземцев украл свинец от лота[186], забытого по небрежности на вантах[187]. Далее Дюмон-Дюрвиль повествует об этом событии вот что:

«Застигнутый на месте преступления туземец тотчас же вернул свою добычу безо всякого сопротивления и поспешил улизнуть. Тогда я обратился к Ранги и сказал суровым тоном, что такие поступки недостойны честных людей и что я буду наказывать воров самым безжалостным образом. Сей упрек и несомненная угроза, звучавшая в моем голосе, глубоко поразили вождя. Он извинился и принялся утверждать, что преступление было совершено без его ведома, да к тому же и не его соплеменником, а чужаком, пленником-рабом. Затем Ранги с униженным и жалким видом приблизился ко мне, вопрошая, не стану ли я наказывать его за это преступление. Я ответил, что на этот раз ему ничего не будет, и дружески с ним распрощался, чтобы заняться делами, так как корабль совершал в тот момент довольно сложный маневр. Некоторое время спустя звук наносимых изо всех сил ударов и жалобные крики, доносившиеся с пироги Ранги, вновь привлекли мое внимание. Я посмотрел в ту сторону и увидел, что Ранги и Тавити колотят по плащу, под которым будто бы находится человек. Но я без труда понял, что они бьют всего по скамейке в пироге. Они ломали эту комедию в течение нескольких минут, пока весло в руках Ранги не сломалось, а «человек» не свалился на дно лодки. Ранги же окликнул меня и сказал, что он только что убил вора. Он спросил, удовлетворен ли я, на что я ответил утвердительно, внутренне смеясь над хитростью дикарей, той самой хитростью, примеры которой встречаются и у представителей народов, стоящих на гораздо более высокой ступени цивилизации».

После пятидневной стоянки в Островной бухте (Бейоф-Айлендс) «Астролябия» покинула бурные прибрежные воды Новой Зеландии и направилась в более спокойный регион, ближе к экватору.

«Поверив рассказам наших предшественников и нашим собственным впечатлениям, оставшимся у нас после спокойного плавания на корвете «Кокий», мы надеялись наконец-то отдохнуть после столь тяжких трудов, ведь в этом районе в основном господствует очень приятный легкий восточный или юго-восточный бриз. Мы рисовали в нашем воображении весьма приятные для нашего взора картины и старались забыть о тех ужасных испытаниях, коим нас подвергла стихия. Уже трижды экспедиция была на грани полного провала, да нет, не провала, а гибели! Двадцать раз на нас обрушивались всей мощью ураганные ветры, и мы сумели исполнить свой долг только ценой огромных усилий. Но мы покидали берега Новой Зеландии с сознанием того, что наше здесь пребывание было заполнено благороднейшей работой, ибо огромная часть побережья была очень подробно и скрупулезно отражена на картах. С этих пор ни один географ не сможет говорить об этих больших островах Южных морей, не вспомнив об открытиях, совершенных в ходе плавания «Астролябии». Ради достижения такого результата можно забыть о любых опасностях и лишениях!» — записал в своем дневнике Дюмон-Дюрвиль.