Приключения знаменитых первопроходцев. Океания - [50]

Корвет стал на якорь в бухточке, нареченной бухтой Астролябии. Тотчас же появились пять пирог, в которых сидели туземцы, числом более шестидесяти. Они стали менять продукты питания и мелкие предметы, использовавшиеся в быту, на всякие европейские безделушки. Они были доверчивы, довольно добродушны и не очень вороваты. Однако не следовало забывать, что эта бухта была той самой зловещей бухтой Убийц, где нашли смерть четыре спутника Абеля Тасмана, а позднее и члены экипажа капитана Фюрно.

Двадцать второго января корвет снялся с якоря и направился к восточному берегу залива Тасмана, по очень узкому проливу, к бухте Адмиралтейства. Плавание длилось шесть дней, и все это время корабль шел вдоль скалистых берегов, а на небольшой глубине моряков подстерегали коварные рифы.

Двадцать третьего января впередсмотрящий закричал, что «Астролябию» несет прямо на подводную скалу, туда, где кипели буруны. В течение долгих часов жизнь моряков висела на волоске, и понадобились воистину чудеса ловкости, силы, знаний и отваги, чтобы спасти корабль и вывести его из опасной зоны.

Двадцать восьмого января у самого входа в бухту Адмиралтейства, когда коварный пролив уже был пройден, случилось самое худшее: подхваченная сильным течением «Астролябия» перестала слушаться руля. Напрасно моряки меняли паруса, чтобы отвести корвет от скал. Ничто не помогало. Дважды «Астролябия» стукнулась бортом об острые скалы: в первый раз совсем легко, но вот второй удар был очень силен и сопровождался зловещим треском. Ход корабля замедлился…

По словам Дюмон-Дюрвиля, в это мгновение все члены экипажа невольно вскрикнули от ужаса.

«Ничего страшного! Мы вне опасности!» — громко закричал я, чтобы приободрить моих спутников. И в самом деле, течение, увлекая за собой корабль, помогло ему уйти от скалы. Вдруг повеял легкий бриз, корабль стал слушаться руля и парусов, и мы, уже ничего не опасаясь, поплыли по глади бухты Адмиралтейства. Мы легко отделались, так как потеряли только часть киля. От удара большой кусок разлетелся в мелкие щепки, и они еще долго плыли в кильватерной струе корабля[183]. В память об опасном плавании, совершенном в этом проливе «Астролябией», я нарек его Французским проливом».

Вскоре «Астролябия» вошла в пролив Кука, прошла мимо залива Королевы Шарлотты и обогнула мыс Паллисер. Дюмон-Дюрвиль обнаружил, что в отчет и карты знаменитого английского мореплавателя вкрались довольно серьезные ошибки, причем столь серьезные, что кое-где координаты пришлось уточнить на пятнадцать — двадцать минут.

Дюмон-Дюрвиль хотел исследовать восточный берег Ика-а-Мауи[184], острова, где нет «пунаму», этого зеленого нефрита, из которого новозеландцы делают оружие и украшения, но зато есть свиньи (напротив, на Таваи-Пунаму нефрит встречается часто, а вот свиней там нет).

На борту «Астролябии» было два новых пассажира, два туземца, которые пожелали отправиться в дальние страны. Один из них, Тахи-Нуи, носил титул «рангатирануи», то есть был большим вождем. Другой, по имени Хоки-Хоре, был простым смертным и отправился путешествовать из уважения к своему предводителю.

В течение нескольких дней туземцы, казалось, испытывали большое удовольствие от плавания, несмотря на то, что иногда выказывали озабоченность, как бы белые их не съели. Однако, по мере того как корабль удалялся от места их постоянного проживания, дикари перестали бахвалиться своей удалью и отвагой. Восторг сменился сожалением и полнейшим упадком сил.

Второго февраля «Астролябия» прошла вдоль берегов бесплодного острова Кука, высокой скалы с очень крутыми склонами, где на вершине располагалась укрепленная деревушка под названием И-Па.

Подул встречный ветер, и корвет был вынужден стать на якорь в заливе Толага, где пятьдесят пять лет назад стоял «Индевр» Кука.

Вскоре к корвету подошли пироги, как всегда бывало, когда в бухту заходил корабль. Начался оживленный товарообмен. Но островитяне не доверяли друг другу и пылали взаимной ненавистью. Как только к кораблю приближались новые пироги, те туземцы, что поднялись на борт раньше, принимались умолять Дюмон-Дюрвиля стрелять и убить вновь прибывших. Разумеется, начальник французской экспедиции оставлял их просьбы без внимания, и новые гости поднимались на борт. Те же, кто только что жаждали их гибели, радостно их приветствовали, выказывая знаки неожиданной дружбы.

«Столь странное поведение объясняется взаимным недоверием и жестокой ревностью, так как каждый из них хотел бы один пользоваться теми благами, которых он ожидал от иностранцев, и приходил в отчаяние, видя, что и его соседям тоже что-то досталось», — писал Дюмон-Дюрвиль.

Во время стоянки на борт корвета была доставлена засушенная человеческая голова, которую приобрел счетовод экспедиции всего за несколько бусинок. Она очень хорошо сохранилась и, должно быть, красовалась когда-то на плечах одного из вождей.

Два островитянина, в течение двух недель предававшиеся отчаянию на борту «Астролябии», познакомились с обитателями залива Толага, именуемом на местном наречии Хуа-Хуа, и решили покинуть корвет, чтобы поселиться у своих соплеменников.