Приключения Вернера Хольта. Возвращение - [138]
На улице она взяла его под руку. И это было нечто новое, но Хольта уже ничто не удивляло. Он пытался ей растолковать, что такое полифония, строгая имитация, фуга, контрапункт. Поднялась метель. Где-то далеко звонили колокола, и их трезвон отдавался в пустынных улицах.
До самого Нового года Хольт не виделся с фрау Арнольд. Зима стояла снежная, а тут еще ударили сильные морозы. Трудное время для завода! Фрау Арнольд была перегружена работой. В эти дни она сутками не раздевалась, редкую ночь спала и без конца разъезжала; в самую жестокую стужу ездила на разработки и доставала уголь, как когда-то Мюллер; добывала сырье, ампулы, упаковочный материал. Да и профессор дневал и ночевал на заводе. У Хольта тоже все шло вкривь и вкось; не все классы в школе отапливались, выпускники учились посменно, остальных школьников временно распустили.
Но чем реже Хольт встречался с фрау Арнольд, тем больше она занимала его мысли. До сих пор он восхищался цельностью ее натуры, этим «что думаю, то и говорю». Теперь ему открылось в ней ошеломляющее противоречие: несокрушимая в своих убеждениях и в работе, она была беспомощна, нерешительна и безвольна в личной жизни.
Слаба, как всякая женщина! Только слабостью, женской слабостью объясняется то, что она чувствует себя в долгу перед этим человеком. И ей, конечно, хочется кому-то покориться, вот он и прибрал ее к рукам, да так ловко, что она служит ему как рабыня. Воспользовался ее слабостью, как и всегда мужчина пользуется женской слабостью. Что ж, он, Хольт, не отступит перед этим испытанием силы. Ради нее же самой! Да, и ради нее самой. Слишком долго он медлил. Разве она явственно не шла ему навстречу? Разве не называла по имени, не брала его за руку. А он, дурак, ослепленный сознанием ее превосходства, не замечал этих сигналов. Хольт только диву давался: долго же он заставил фрау Арнольд ждать!
Приближалось одиннадцатое января. Уж в день-то его рождения должна она выкроить для него вечерок! А тут как раз десятого, выходя из школы, он наткнулся в сквере на Ангелику.
Кто знает, сколько она прождала его на морозе! В волосах ее запутались снежные кристаллики, пальто запорошило снегом.
— Я дала себе слово тебя не беспокоить, — сказала она, боязливо на него поглядывая, — но зачем ты подарил мне эту книгу про Тристана и Изольду! Я теперь совсем извелась.
Увидев это всегда оживленное лицо непривычно бледным и неподвижным, услышав этот беззвучный голос, прочтя бессловесную мольбу в этом кротком взгляде, он снова ощутил желание стать другим — желание отблагодарить эту девочку за ее чувство. Он схватил ее руку повыше локтя.
— Зима — никудышное время! Что же, прикажешь в такой холод сидеть и дрогнуть с тобой на скамейке?
Она ответила, не поднимая глаз:
— Пойдем ко мне! Бабушка ушла стирать и не вернется до десяти.
— Ты с ума сошла! — воскликнул он.
Придя домой, он постарался трезво поразмыслить над тем, что же в конце концов с ним происходит. Нет, зря его Церник пугает: у вас, мол, кризис, вы еще взорветесь, как паровой котел под давлением. У него нет оснований тревожиться за себя и за свое будущее. Надо только сохранять трезвую голову. Прежде всего, не надо вовлекать Ангелику в свои душевные неурядицы. Эта девушка слишком хороша, чтобы стать жертвой минутной прихоти. Во-вторых, надо наконец дать выход нестерпимому напряжению, скопившемуся под его внешне спокойными отношениями с Юдит Арнольд.
На другой день он позвонил ей на завод. Уже по голосу он почувствовал, что она рада его звонку и что ей трудно будет ему отказать. Но сегодня он и не принял бы отказа.
— Нет, Юдит, пожертвуйте мне этот вечер… Нет, нет, никаких билетов и вообще ничего похожего. Просто у меня день рождения.
Тишина. Какие-то помехи в проводах. И снова ее голос:
— Ладно. Нелегко это, но сегодня уж куда ни шло! Приходите ко мне, только не раньше девяти.
После обеда Хольт выпил с Гундель по чашке колы; Он был замкнут, рассеян, его невидящий взгляд скользил даже мимо Гундель. Вскоре явился Церник и, освежившись колой, только и ждал, с кем бы вступить в спор. Когда вечером, часам к восьми, вернулся профессор, Хольт уже сгорал от нетерпения. Он стал прощаться.
— Куда ты, Вернер? — удивилась Гундель. — Ведь сегодня день твоего рождения.
— Видишь ли, Гундель, — ответил Хольт, натягивая тулуп. — День ли рождения, рождество, Первое мая или любой будний день… У всех у нас свои планы и обязательства!
В девять с небольшим он уже стоял перед знакомым домом. Ему пришлось довольно долго стучать, прежде чем щелкнул замок, прежде чем она отворила. Арнольд, обычно лежавший на диване, ушел играть в скат. Хольт последовал за Юдит в ее комнату, снял тулуп и повесил на крючок.
Фрау Арнольд поставила на стол две большие чашки и вазочку с мятными пряниками. Тут же лежали сигареты. На плитке кипел чайник. Она стояла возле стола, черные локоны рассыпались по плечам. Хольт никогда еще не видел ее с такой прической. Она улыбнулась ему, а он все истолковал по-своему — и локоны и улыбку.
— У тебя день рождения, — сказала она. — Как ни грустно, мне нечего тебе подарить, но давай с этого дня говорить друг другу «ты». Идет?
Популярный роман писателя из ГДР о том, как молодой 17-летний немец в 1943 году заканчивает школу и призывается в зенитные части. Всё это на фоне капитуляции Италии, краха немецкого наступления под Курском, ужасных бомбардировок Германии. Дальше хуже. Во второй части показана послевоенная жизнь. Книга интересна, помимо того, что занимательна сюжетом, тем, что знакомит со множеством бытовых деталей. Чувствуется связь с прозой Ремарка.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.