Приключения ведьмы - [24]
– Ваня, а что ты с ними сделал? – спросила я, когда мы успокоили Виля, развязали Данилу, и нашли адептов меч, кстати, валяющийся прямо у его ног.
– Да, не помню, чего я с перепугу наколдовал, – промямлил тот неразборчиво, – наверное, отправил туда... ну, куда-нибудь.
Мы с Вилем тревожно переглянулись. Здесь упыри жили своей деревней, стоящей на отшибе, которую все объезжают стороной, и только мы, путники чертовы, зарулили. Сейчас же, если они перенеслись в людный город, не дай бог, такое начнется!
– Ты, Ванюша, глупее нашей Аськи! – констатировал Виль. – Это ж надо додуматься! Мы почти добились, чтоб перевертышей признали цивилизованной расой, как он такой кульбит выделывает! Да нас теперь всех перебьют! Люди-то упырей от перевертышей не отличают! Мы для вас все – опасность вашей драгоценной жизни. Теперь же мор начнется! Они же от людского запаха все с ума сойдут!
Меня перекосило: так значит, все время, пока Виль находился в нашем с папашей доме, он облизывался на мою молодую кровушку?
– Ваня, немедленно вспоминай, куда ты их отправил! – потребовала я. – Тогда мы сможем предупредить власти.
Ваня долго чесал затылок, цокал языком, но все было тщетно, куда он отправил чудовищ, он так и не вспомнил.
За всеми треволнениями мы даже не заметили, как забрезжил рассвет. Еще не утро, а какие-то непонятные грязные сумерки, позволили разглядеть и двор, и дом. Да, при дневном свете я бы сюда вряд ли заглянула, уж больно жуткими казались постройки.
– А где Пан? – спросила я, держа на руках вновь заснувшего Анука.
– Съели! – отозвался Ваня.
Не сговариваясь, мы с Вилем бросились в конюшню. Я ожидала увидеть едва ли не обглоданный скелет, подвешенный на крюк к потолку, но не представшую нашим глазам картину. Гном спал, подложив руку под щеку. Он храпел так, что сотрясалась земля, а из открытого рта, по подбородку стекала тягучая слюна.
– Пан! – позвала я. – Пан, проснись.
Гном не реагировал.
– Пан!
Не долго думая, вурдалак хорошенько пнул его ногой.
– Деньги в правом голенище зашиты, – вдруг запричитал пьяный приятель, – забирайте, только не бейте сапогами в живот!
– Просыпайся, алкаш! – пробурчал перевертыш.
Пан постарался разлепить глаза:
– О, ребята, – отозвался он радостно, – что-то случилось, а я где? – он огляделся вокруг и снова упал лицом в кучу грязной соломы, на которой спал.
– Да, случилось, – рявкнула я, – нас едва не съели, мы вылечили пару упырей и еще узнали, что нашему Ванечке нельзя пить, он дуреет!
– Всего-то, – протянул разочаровано гном, – а я-то думал, что и вправду что-то интересное пропустил!
– А что, этого тебе мало? – взвилась я.
– Да, ладно, милая, ты расстроена, расслабься. Хочешь, ко мне с мальцом ложись, а? У меня тепло, – примиряющее предложил Пан, открывая полу грязного кафтана.
– Да иди ты!
Я развернулась и пошла по направлению к выходу.
– А что я такого сказал? – донеслось до меня.
Через некоторое время Данила и Клавдия совершенно в себя и рассказали нам, что случилось пару месяцев назад.
Сначала в деревне начался повальный мор скотины. Животные заболевали и падали замертво всего за одну ночь. Люди, охваченные паникой, собирались в маленькой церквушке и просили Господа о помощи; но потом стали умирать и сами жители. Разозленные на весь и мир и Всевышнего, люди сходили с ума. Тогда-то кто-то и поджег церковь вместе с пастором.
В эту страшную ночь в семье у Данилы случилось горе – заболел самый младший из мальчиков – Коленька. Мучился малыш не долго, к утру отошел в мир иной. Все думали, что отошел в мир иной... а он превратился в упыря и все семейство обратил. Очевидно, зараза давно разошлась по деревне, но только, когда упыри сожгли храм, коснулась и семьи Клавдии и Данилы.
Нам надо было торопиться, и мы решили продолжить путь, не обращая внимания на стенания похмельного Петушкова. Жалуясь на прострел в спине, слабость во всем теле и больную голову, он пытался запрыгнуть на лошадь то с одной, то с другой стороны, но ее высота оказалась непреодолимым препятствием. В конце концов, Ваня зацепился одной ногой за стремя, со всего маха ударил лошадку. Та в свою очередь пошла, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, пока не помчалась в галоп. От неожиданности мы разинули рты, а Ваня с бешеной скоростью скользил по земле и орал диким голосом, пугая животное еще сильнее:
– Стой кобыла проклятая, стой, кому говорю! Ой, люди, помогите! Ой, нелюди, что ж вы ничего не делаете!
Последнее замечание, видимо, относилось к нам. Первым очнулся Виль, он поскакал за лошадью адепта, догнал, остановил, но было поздно: Ванятка сильно пострадал.
Судя по его словам, у него была вывернута нога, поломана рука, помяты ребра и выбит зуб, не считая огромных синяков на лице и теле.
– А зуб-то как вылетел? – заботливо ворковал гном, укладывая его в доме на кровать.
– Да, шерт, его знает, – мямлил помятый адепт, – камушек попал, ударил, он и вылетел.
– Что ж ты рот так широко открывал? – спросила я.
– Посмотрел бы я на тебя, – обиделся Ваня, роль помятого, но живого героя его вполне устраивала.
– Слушай, Ась, а вылечи его тоже, – вдруг предложил гном, – упырей лечишь, а ногу да руку, что не сможешь.
