Приключения тюремного лекаря - [38]

Дел было мало, однако Март всё чаще ощущал, что задолго до наступления вечера наваливается усталость, а утро не приносит бодрости. Он уставал от темноты и холода, от тяжести одежды, которую нельзя было снять ни днём, ни ночью, а больше всего уроженца юга утомляли сумерки. Небо было плотно затянуто облаками, света не хватало даже в полдень, и почти сразу начинала подкрадываться полумгла, стиравшая границы между явью и видениями.

Дошло до того, что Март начал скрываться в палатке, лишь только замечал расплывающиеся очертания предметов, и оставался там, пока на улице окончательно не светало или не темнело. Занятие себе он нашёл быстро. В лекарской сумке, среди бутылок и свертков, хранился свиток чистой бумаги, брусок чернил и дорогое серебряное перо. Март устраивал на устланном шкурами полу светильник, растирал немного чернил с водой, ставил их поближе к светильнику, чтобы не замёрзли, и принимался подробно описывать события последних дней, начиная с похода на верингском корабле. Мало кто отваживался подходить так близко к Тёмным землям, и Март старался не упустить ни одной сколь-нибудь важной детали при описании здешних мест.

Сегодня записывать было особо нечего, и Март взялся разбирать снадобья. Травы и настойки не пострадали от холода, только розовая вода, что снимала боль, помутнела, и лекарь без сожаления вылил её в отхожее место.

На самом дне сумки нашёлся мешочек с маленькими травными шариками, замешанными на горьком мёде, и Март не сдержал самодовольной улыбки. В Орзоруме за эти шарики платили даже не серебром, а золотом, и потраченные деньги с лихвой возвращались за игровым столом, когда соперники хмелели до того, что путали красные фишки с белыми. Снадобье, создание которого заняло без малого год, рассеивало силу вина. Он и позабыл, что истратил не весь запас.

Снаружи почти стемнело. С огня как раз сняли котелок с похлёбкой и утвердили вертела с морской дичью. Веринги обступили Сигверта, о чём-то упрашивая, кунг махнул рукой, и воины с радостными криками покатили к огню бочонок.

— Чего они? — спросил Март.

— Решили попробовать йольское пиво. До праздника остались считанные дни, и они боятся, что напиток не удался.

Йоль — самая длинная ночь в году, вспомнил Март рассказы Лейва. В эту ночь возвращается солнце, и чтобы помочь ему, веринги всю ночь пьют и веселятся.

— У тебя враги под боком, а ты пиво распивать будешь? — удивился лекарь.

— И ты будешь, — уверенно заявил Сигверт. — До Йоля сюда никто не сунется.

— А после?

— А после мы сами отправимся на ту сторону. Сегодня можно веселиться и спать спокойно. До Йоля ещё два дня.

С бочонка с праздничным напитком была сбита крышка и брошена в огонь — знак, что пока не выпьют до дна, не разойдутся. Кунг зачерпнул первым, пригубил, одобрительно кивнул и передал почти полный ковш Марту.

— Можешь не пить, — тихо сказал он, — просто сделай вид.

Пиво пахло травами, ягодами и горечью короткого северного лета, перекатывалось на языке терпким и сладким. Ковш отправился дальше по старшинству, порядок которого Март так и не уяснил, а когда вернулся пустым, Сигверт повертел его над огнём, показывая, что не осталось ни капли, и напиток хлынул в подставленные уже без всякой очереди кружки.

— Налейте лекарю! — крикнул кто-то из-за спины.

— Наш лекарь в возлияниях умерен, на девок не заглядывается, спать ложится рано — достойный пример для всех нас! — рассмеялся Сигверт. И удивлённо поднял брови, когда Март протянул ему кружку. Травный шарик незаметно скользнул в пенный напиток, Март чуть поболтал кружку, словно собираясь с духом, и осушил до дна под радостные вопли.

Горечь трав, терпкость ягод, сладость мёда, которым было щедро сдобрено праздничное пиво, заставили его смежить веки от удовольствия. Много было в уходящем году горького, многое пришлось вытерпеть, но следующий год будет слаще, — говорил пенный дух. Март открыл глаза и встретился с заинтересованным взглядом Сигверта.

— Ты тоже пей, — сказал ему лекарь, улыбаясь одними губами.

— Кунгу нельзя пить, — ответил Сигверт. — Должен в лагере остаться кто-то с трезвой головой.

— Трезвая голова — это не о тебе, хоть ты год к хмельному не прикасайся, — отрезал Март. — Ты говорил, что на нас не нападут, так чего боишься?

— Раз Сигверт говорит, значит, не нападут, — авторитетно заключил Лейв. — Он знает.

— Давай, пей уже! — рассердился Март. — Ты хвалился, что тебя не берут яды, и я хочу посмотреть, действует ли на тебя хмель.

— Действует! — грохнуло со всех сторон. — Ещё как!

— Помните, как в первый Йоль?..

— А на Торольвовой свадьбе?..

— А когда корабль упустили?..

Сигверт замахал руками, оглядел собравшихся, проверяя, что никто из назначенных сторожить не присоединился к весёлой компании, и осушил кубок. Заботливые руки вновь наполнили посуду, и вновь никто не заметил упавшего в кружку лекаря маленького шарика.

— Не подпускайте Марта к травам сегодня, — сказал Сигверт, пока им наливали в третий раз. — И завтрашним утром, пожалуй, тоже. — Он осушил кубок и уставился в небо, медленно выдыхая и прикрыв глаза.

— Наконец у нас будет нормальный праздник, — сказал Лейв, подсаживаясь к Марту. — А то мы всегда напиваемся и выкидываем всякие штуки, а Сигверт один сидит трезвый, улыбается и потом весь год рассказывает, что мы вытворяли.