Приключения Трупа - [49]
Бывал иногда и стоящим, и лежащим, но всегда работящим и никогда неженкой — стоял и одёжной вешалкой, и надёжной сушилкой, и фигурой с ведром и склянкой у стремянки штукатура, и сигнальщиком с флажком при ящике на дороге, простирал ноги и заменял носилки, а потом принимал наклон и лбом, как пестом, растирал бетон.
— И у придир незаменим! — сказал бригадир остальным.
В разгар трудового позыва от шального разрыва проводки у угла солярия произошла авария.
Мощный пожар сожрал перегородки и под общий смех запылал весь цех.
И здесь молчальник выручал пролетария.
Но не кричал, гребя к окну, а взял на себя вину.
Начальник промычал из-за прорех, но увидал, что Труп — инертный, и признал: грех подлости — на совести жертвы:
— Несчастный — гад ползучий, глуп и не обучен, но виноват не аврал, а ужасный случай!
Не забыли и сноровку: в два момента потушили в мыле огонь, пригласили агента и предъявили права на страховку.
Получили согласие и под гармонь завершили катавасию.
Заглотнули пилюли, отдохнули и смекнули за пищей, что от добра добра не ищут, благодать — не от ликбеза и пора ковать железо.
Быстро раздули искру, перевернули канистру с бензином и разлили по настам миску с машинным маслом.
Опасный инцидент изобразили в прекрасном стиле: цех погасили без огрех, реагент охладили из ведра и из костра выходили здоровыми, не горя, но с новыми потерями старья и сырья.
Агент, когда проверили мертвеца и измерили убытки, не стал сгонять с лица горесть:
— Опять беда? Прыткие рыбки! Материал — на повесть!
Но полис подписал не на совесть, а на глаз.
Обещал для сведения, что — в последний раз.
Боролись в горниле, как на войне, но и получили — вдвойне!
Старания покойного при запале ждали достойного испытания.
Срочно собрали совещание толкового народа.
Обсуждали отладку сверхурочно нового мотора для вездехода.
Инженеры объясняли скорые меры свойствами тела:
— Горело и уцелело! Спокойствие — ах ты!
— Проверим не зверя, не собаку, а человека!
— Глаза не боятся ни мрака, ни иллюминаций! Эка!
— Его бы для пробы — в шахты!
— Движок уши не оглушит — у него тормоза на шок! Автомат — не продает и аптека!
— А пойдет дремучий аромат, нос проймет до кишок на износ, а у него — ничего, ни одышки.
— А в рот попадет порошок — не вспучит до отрыжки.
— А рванет — не стреканет, не заорет, что калека.
И хором повторили в стиле мотора:
— Эка!
Главный спешил на посыл и был скуп на слова:
— Славный труп. И при месте. Но если иначе — никак, на дрова так на дрова!
Подтвердили задачу звонко, как прокатили на веломобиле девчонку:
— Такому и ускорители по фигу!
И приговорили спасителя к трудовому подвигу.
Мотор рванул сразу. То ли не дотянул фазу, то ли — перебор по газу.
Главный от смеха и боли икнул и прилег на стол:
— Забавный прокол! И в срок!
А начальник цеха печально сиганул под стул.
И не обманул, а предрек!
Пожар побежал по крыше — не чета бывшим.
Суета разлилась всласть, и не показушная, а тщедушная.
Пламя не гасили, а ногами разносили! Паника!
Схватили бак с бурдой — решили, что с водой — и слили, но полыхнуло так, что приседали до упада, а начальника сдуло из-под стула, как детали со склада: без наряда.
Пожарники кишели в мыле, как тушки в банке. Нацепили мешки для башки и тушили останки из кишки, но сожалели, что не прихватили пушки: горели не игрушки на карусели, а вершки на теле, хрустели не сушки, а умные станки и чугунные чушки.
Когда беда отступила на шаг, комиссия установила, что в очаг попал чудак и не выберется никак: вал до макушки обуял и отвал из горнила — миссия не по плечу.
Страховой агент завопил:
— Не иначе, дебил! Таковой эксперимент не оплачУ!
Задача Трупа поневоле обновилась: пролезть в пламя и сырость телесами, в роли щупа, принести весть о пути и спасти на месте, если есть, кого спасти.
Для того насадили мертвяка в стиле шашлыка на несгораемую корягу, снабдили уловителями и датчиками, носителями и ухватчиками и ткнули беднягу, как в улей, в нежелаемую передрягу.
Первопроходчик горнил подтвердил засыл: не пощадил молодчик ни жил, ни почек.
Пёр на бугор, как танк на окоп: в лоб. Плыл, как крокодил под сугроб на юг: и не грёб, и не утоп от мук. Давил фланг, как утюг, без рук. Тащил шлейф, как водопроводчик — шланг, а налетчик на банк — сейф.
И не точил штык, а проник в недра!
Рыло закоптил, но выходило — мил: под негра.
Взрывы получал щедро, но лениво: куски терял, но виски не подставлял под тиски.
Канонад не слушал и не зажимал плаксиво уши, да и смрад допускал до ноздри — без преград.
От удара обухом не дребезжал, как гитара, а взлетал до потолка, как глухари — от промаха стрелка.
Точно усладу, принимал на гортань яды, кал и прочую дрянь.
Спокойно и без овчинки лег в пробоину трансформатора и пропускал ток — до починки генератора.
Но вот зажал ухватчиком живот самого неудачника и тем же путем в борьбе с мятежным огнем на себе приволок его, наконец, под порог цеха.
Пляс и потеха! Мертвец спас человека! Эка!
Станцевали, но благодарности придержали: не по чину!
Посчитали наладчика за скотину и машину!
Сняли с датчиков показания, описали данности и странности обжигания при накале и отослали историю возгорания в лабораторию для анализа катализа и картин бедствия и в следствие — для опознания причин происшествия.
Казалось, что время остановилось, а сердца перестали биться… Родного дома больше нет. Возвращаться некуда… Что ждет их впереди? Неизвестно? Долго они будут так плутать в космосе? Выживут ли? Найдут ли пристанище? Неизвестно…
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.