Приключения Трупа - [18]
Случалось, сыщик вскопает холмик и от колик — в окрик:
— Злая бабища! Шалость — не на стольник, а на тыщи!
Она тогда провожает крикуна для суда в роддом, раскрывает тетрадь.
«Прием» и вопрошает о своей вине:
— Закон — на моей стороне!
Он — глядь в тетрадь, а там — срам:
«Лежала. Дрожала. Потеряла одеяло. Не рожала».
И ни дать, ни взять, а вам — по губам за сало, чтоб на зоб не отвисало!
Насобирала немало сынов и трюков мастерица на улов трупов. Не забывала исхитриться и плутовала тонко: лисицей шныряла на огородах — и не обидели, в ров мозгов не выбили, да и справки на ребенка у мерзавки не увидели — ни о родах, ни о гибели.
А к полковнику примчалась в спешке и оплошала: упала не к покойнику, а не мешкая — на чужое добро, и досталась ей от людей не жалость, а насмешка за серебро, и вдвое — под ребро.
Забега>´л в квартиру с покойным и известный миру ловкач — предлагал достойный первач.
Угощал честно, а обещал особый деликатес — но чтобы генерал исчез: под бревна, в отвал, но словно бы не умирал.
— Без бумажки, — растолковал, — с ним оттяжка всего, а без него с ней живым веселей.
Плана пьяным не излагал ни за что, но его узнал кое-кто.
Один врач верховодил судьбой, а лечил — нарыв и геморрой, Но на чистом бланке от министра хохмач для разрядки чертил: «Жив» — и без догадки выводил останки в прорыв.
Ловкач приходил к нему как больной и незаметно выносил из кабинета бумаги, а на дому игрой чернил вершил передряги: без пылкой суеты, за бутылкой анисовой, вписывал в листы имена трупаков, а затем, с утра, всем находил и пыл, и договорА — и сполна морочил простаков.
При этом учитывал, что клиентам вера в форму — без меры и нормы, а общипанные кости, пуп и экскременты сгниют и не пройдут суд как документы. Труп на погосте отпоют, а по справке он — на поправке, угодил в тыл, занесен в студенты, вступил в брак, расплодил вояк, получил пенсион как многодетный фронтовик, проник на ставку в секретный павильон, заключил сделки на поставку белки, исколесил мир и прикупил для ребяток с десяток квартир.
— Пока у мертвяка в червяках задница, он — вон, размножается! — изрек без сурдин один паренек.
И потому первачу воздали должное, а самому ловкачу обещали надежное: снесут дохляка в лес — тут наверняка возьмут деликатес!
Но едва ли понимали, как выполнять так обещанное:
— Кровать с изувеченным, — признали, — не женщина: не поднять, не подмять, не унять и не венчана!
Бедняжка — мертвец: без бумажки и конец — не венец.
Покушалось соседство на его наследство, но просчиталось: осталась всего — малость. Для отправки генерала в отставку пожелало справку — а и справка не получалась.
Узнавали о пристанище на кладбище — и там отказали:
— Нам — останки бродяги? Ком с дерьмом? Без бумаги и по пьянке едва ли возьмем!
И разбрелись соседи тихо по углам, как рысь — от медведя, а лихо —
по горам.
IX. БУКСИРЫ ИЗ КВАРТИРЫ
Тело не терпело бумажной отсрочки и уныло доходило до точки. А однажды ночью услышали из квартиры писк на полмира: то ли мыши раздирали в клочья лысый мениск, то ли крысы рвали мозоли — вдрызг.
Соседи — не медведи в спячке: не спали из-за драчки до утра. А встали — осознали: не игра.
И созвали в прихожей сбор на разбор ссор и поддержали разговор, похожий на раздор: за укором — спор, за спором — вздор.
— Злой бузотер, — прокричали, — плох! Слышны баталии блох! А от войны из квартиры — ни ногой. Заглох мотор у задиры! Нужны — буксиры!
И орали наперебой, пока не издали вой:
— Долой мертвяка любой ценой!
А закончили сбор — убрали труп в коридор.
Привязали раскуроченного за чуб над лестницей:
— Скажем, там и повесился. Из-за кражи и дам.
— Доневестился!
Минуты в коридоре мертвели от смуты, а часы ползли еле-еле, как корабли в открытом море, и сиротели без событий на просторе, как трусы, забытые под корытом на заборе.
Прохожие избегали негожего и только стойко вздыхали:
— Видали? Едва ли ему ловко тут.
— А почему к конторе не унесут страшилу?
Но путевку не обещали — на на море, ни в могилу.
Нашлись и такие, что запищали:
— Брысь в ящик!
Другие висельника приласкали:
— Кисонька! Настоящий!
Но чаще причитали:
— От духа — невмоготуха! Выносите, братцы!
Но ни один житель не поступил, как гражданин порядка.
Отвечали вкратце:
— Некрофил — не я.
— Площадка — не моя.
Самые слабые устали от висячего прикрываться и со щенячьими плачами начали выселяться: достали пакеты и заказали на вокзале билеты.
Но самые упрямые не сдали, канюча, вонючих позиций, обругали прочих за стоны в платочек: «Мокрицы!» — и стали набирать, опять и опять, телефоны больницы.
И вот — поворот: из больницы — двое.
Один — удивительно примирительный господин:
— Чуда не случится. Не стоит лечиться на покое. Оттуда не возвратится. А возиться с трупаком — что с полком постояльцев: докука. И не отмоешь добела пальцев: не дошла наука.
Другой — поразительно подозрительный:
— Ну и штука! Бесстыжий подлог! Не слепой — вижу: сам труп за чуб не мог повеситься — хлюпик. А кто помог волосам, за то — преступник. На лестницу вздернули за покорную прядь не здорового! Вызывать участкового!
С тем и укатили в особом автомобиле оба.
И совсем загрустили плаксы — почернели без ваксы на теле и заторопили отъезд:
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Что происходит с Лили, Журка не может взять в толк. «Мог бы додуматься собственным умом», — отвечает она на прямой вопрос. А ведь раньше ничего не скрывала, секретов меж ними не было, оба были прямы и честны. Как-то эта таинственность связана со смешными юбками и неудобными туфлями, которые Лили вдруг взялась носить, но как именно — Журке невдомёк.Главным героям Кристиана Гречо по тринадцать. Они чувствуют, что с детством вот-вот придётся распрощаться, но ещё не понимают, какой окажется новая, подростковая жизнь.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Сборник «Озеро стихий» включает в себя следующие рассказы: «Храбрый страус», «Закат», «Что волнует зебр?», «Озеро стихий» и «Ценности жизни». В этих рассказах описывается жизнь человека, его счастливые дни или же переживания. Помимо человеческого бытия в сборнике отображается животный мир и его загадки.Небольшие истории, похожие на притчи, – о людях, о зверях – повествуют о самых нужных и важных человеческих качествах. О доброте, храбрости и, конечно, дружбе и взаимной поддержке. Их герои радуются, грустят и дарят читателю светлую улыбку.