Приключения тележки - [8]

— Что случилось? — полюбопытствовала артистка.

Однако никто не стал пока вводить ее в курс дела.

Дворничиха, также не скрывая ненависти, проговорила дрожащим голосом:

— Считайте, что все улажено. Вот увидите, господин майор прикажет господину домовладельцу убрать отсюдова эту колымагу!

— Как это он прикажет? Ты в уме? — воскликнул дворник, смерив жену сердитым взглядом.

Однако она, распалясь, отбрила его:

— Я-то в уме. А вот ты — нет!

— То есть как это он прикажет, позволь спросить?! — Дворник против обыкновения не отступил на этот раз от публичного обмена мнениями. Деспотические замашки жены были ему уже невтерпеж, и он разъярился.

Во дворе наступила тишина, порожденная любопытством, однако ее тут же нарушил голос адвоката:

— Просто, дражайший господин дворник, ее милость супруга ваша полагает, что господин домовладелец как выкрест иудейского происхождения не станет связываться при нынешних обстоятельствах с офицером столь высокого звания.

— Про обстоятельства лучше бы не упоминать! — подал тут голос Вейнбергер, бывший галантерейщик. — Обстоятельства менялись и будут меняться. Вопрос только — как.

— Счастливый вы человек, ежели уповаете на будущее своих единоверцев! — И адвокат таким взглядом полоснул галантерейщика, что это могло вполне сойти за зуботычину.

— Оставим политику политикам! У нас занятия по ПВО, и только! — воскликнул учитель музыки. — А этот тележный бунт к ПВО отношения не имеет. Сударыня, вы, как руководитель занятий, предложите своим слушателям разойтись.

— Я уже сделала это! — сказала артистка и, дрожа от негодования, добавила: — Что же касается замечаний относительно моих личных дел, то я попрошу впредь меня избавить от них! И еще. Словечки вроде «иудей» и тому подобное, по-моему, скоро выйдут из моды! Аги, уйдем отсюда! Не будем вступать в пререкания!

Казалось, этот пороховой взрыв должен был либо положить конец дебатам, либо придать им иную форму.

Однако произошло вот что.

Карлик, двоюродный брат адвоката, подскочил вдруг к галантерейщику, впятеро превосходящему его ростом, и пропищал скрипучим своим голоском:

— С каких это пор вы стали такой чувствительный, что слова «иудей» не выносите?

— Замолчи! — рявкнул адвокат на родича.

Поздно! Поздно!

Не утруждая себя ответом, Вейнбергер лишь наклонился низко и вытянул голову с двойным подбородком, словно искал обладателя странного голоса где-то у самой земли.

В тот же миг двор огласился дружным хохотом.

Дворничиха бледнела и краснела, наливаясь лютой злобой. И решила уже окончательно: она позвонит коменданту дома и доложит ему про это занятие, похожее скорей на надругательство а заодно уладит и дело с тележкой.

В свою квартиру она вошла со словами:

— Могу поспорить с кем угодно и на что угодно: завтра этой тележки здесь не будет и синагоги тоже не будет!

Обивщик мебели, прислушивавшийся у себя за дверью, содрогнулся.

Рычаг политической пропаганды в действии

Вицишпан тоже сник. Тележка и для него служила средством пополнения доходов. Почесывая в затылке, он сказал:

— Хоть бы разошлась поскорее эта банда со двора, чтобы я мог вытащить тележку. Ну как майор припожалует сейчас домой, а эта ведьма и вправду настрополит его, заставит вышвырнуть твою тележку со двора! Что бы такое придумать?

— Там видно будет! — пожал плечами Безимени с мрачным и рассеянным видом.

— Вот видишь! — не умолкал Вицишпан, поглядывая на гуськом бредущих по двору жильцов и прислушиваясь к непрерывному гудению лифта, перед которым выстроились обитатели верхних этажей. — Видишь, вступи ты в нилашистскую партию — а я могу тебе устроить это в два счета, — ничего подобного и в помине не было бы. Да тебя и так-то все нилашистом считают — видят, что ты с нами неразлучен. Хе-хе-хе! Одни только мы, нилашисты, не считаем тебя нилашистом. А я голову прозакладываю, что ты социалистишка подлый, еврейский наймит, с дворником нашим на пару. Но ты же сам видишь, дворника уже пообмяла для нас супружница его. Глядишь, не сегодня завтра и его в партию к нам затянет. А ведь он бывший рабочий-металлист и еще недавно хаживал на их тайные сходки. Не бывать здесь больше еврейскому засилью! Дворничиха-то права. А вступишь в нашу партию, так эта дворничиха станет для тебя — тьфу! — все равно что, например, для меня, зато майор будет словно брат родной. Подумай!

В голове Безимени между тем, словно запись тибетской молитвы, перематывался все время один и тот же текст. Примерно такой:

«Ужо Аги посоветует, как быть! Откуда мне знать, как с ними держаться! Но Аги скажет, как поступить. Потому что я ведь не знаю, как мне держаться с этими, в доме… Так что пусть уж Аги скажет…»

Однако настойчивые доверительные уговоры Вицишпана, голос которого проникал ему уже в самые печенки, привели к тому, что ручища Безимени выпросталась из кармана, схватила Вицишпана за плечо и легонько его толканула, отчего настырный гость отлетел в сторону.

— Иди-ка ты к черту, — мирно посоветовал Безимени — ступай по своим делам с тележкою вместе. Нужна тебе она или не нужна?

— Это твой ответ? — Вицишпан потемнел. — Осел ты этакий! Когда немцы выиграют войну…

— Чем? Как? Когда? — прервал его Безимени, на этот раз с раздражением.