Приключения Таси - [3]

Ведь вы были наказаны! Как же вы осмелились выйти из комнаты? — строго спросила девочку Марья Васильевна.

— Да я и не думала выходить из комнаты, — бойко отвечала та, — я просто из окна вылезла на липу, а с липы сверзилась прямо в грядки. Не больно совсем.

— Тася! Тася! Что с тобою? Я не узнаю мою девочку! — произнесла укоризненно Нина Владимировна. — Сейчас же попроси прощения у Марьи Васильевны! — добавила она с непривычной строгостью в голосе.

— Мадемуазель, простите! — буркнула Тася, не глядя на гувернантку.

— Ваша мамаша добра, как ангел, а вы так огорчаете ее! — отвечала гувернантка. — А подумали ли вы о вашей маме? Павлик и Леночка приготовили свои сюрпризы, а вы?

— Сюрприз! Ах! — растерялась Тася.

Она стояла с низко опущенной головою. Потом вдруг лицо ее просияло, и Тася радостно бросилась на шею матери.

— Душечка мамуся! Если б ты знала, как я люблю тебя! Я не умею клеить коробочек и переплетать книг, как Павлик, или вышивать коврики, как Леночка, но зато я отдам самое дорогое, самое любимое, что у меня есть. Мне «он» так понравился, что я бы с ним никогда, никогда не рассталась, но тебе я его подарю, потому что я тебя еще больше люблю, душечка мамаша!

Она запустила руку в карман, и перед удивленной Ниной Владимировной, подле ее чайного прибора, очутилось смешное желторотое и длинноклювое существо, с едва отросшими пушистыми крыльями.

Нина Владимировна невольно отодвинулась от стола. Марья Васильевна взвизгнула от неожиданности. Леночка кинулась под защиту Павлика, надеясь на его кадетскую храбрость. Словом — произошел переполох. Один Павлик храбро подступил к вороненку и кричал: «кш! кш!!!» — махая фуражкой.

А виновник суматохи, вороненок, испугавшись всей этой кутерьмы, совсем растерялся. Он недоумевал с минуту, потом неожиданно встрепенулся и с решительным видом заковылял по скатерти, опрокидывая по пути чашки и стаканы. Мимоходом попал в сахарницу, выскочил из нее, как ошпаренный, наскочил на лоток с хлебом и в конце концов очутился в крынке с молоком, уйдя в нее по самую шею.

Теперь из молока торчала только круглая голова с желтым клювом, из которого вылетало неистовое: «Кар! Кар! Кар!»

Глаза несчастного птенчика стали еще круглее от ужаса.

— Он захлебнется! Он захлебнется! Спасите его! — кричала Тася и, не долго думая, запустила руки в крынку и извлекла оттуда своего приемыша.

Почувствовав себя на суше, вороненок разом пришел в себя. Он начал с того, что встряхнулся всем своим тельцем со слипшимися крылышками, сквозь которые просвечивала кожа, и снова заковылял по столу.

Это было до того забавно, что Нина Владимировна не могла сдержать улыбки. За ней захохотал во все горло Павлик. За мальчиком засмеялась Леночка. И, наконец, сама Тася так и закатилась громким смехом. Даже Марья Васильевна улыбнулась при виде потешной походки вымокшего птенчика.

Нина Владимировна не могла сердиться на Тасю. Как не странен был подарок ее младшей девочки — это был все-таки подарок и поднесен к тому же от души. Она погладила по голове свою проказницу-дочурку и сказала ей на ушко:

— Ты мне дашь слово, Тасенок, никогда не лазать по деревьям и вообще стараться удерживаться от шалостей и проказ. А вороненка твоего я беру охотно. Он такой смешной и забавный, а главное — он будет напоминать моей девочке о ее падении с липы и этим, может быть, предостережет ее от новых проделок. А теперь, друзья мои, — обратилась мама ко всем детям, — сегодня вас ожидает много приятного. Ваши новые друзья, дети Извольцевы и Раевы, будут у нас в гостях, а вы примите их хорошенько и постарайтесь быть добрыми хозяевами.

— Извольцевы приедут! Ура! — закричал на весь дом Павлик, подбрасывая вверх свою фуражку.

— И Тарочка! — вторила ему Тася.

— Ну уж твоя Тарочка! Забияка! — уколол сестру мальчик.

— А твой Виктор — глупый! — рассердилась та.

— Тася! Тася! — остановила девочку Нина Владимировна.

— Идите переодеваться, слышите! — строго приказала Марья Васильевна Тасе.

Та хотела буркнуть что-то по своему обыкновению, но, встретив взгляд матери, удержалась на этот раз.

— Не забудь пластырь наклеить… Нельзя же с таким лбом гостям показываться! — посоветовал сестре Павлик.

Тася рванулась было к брату. И снова добрый взгляд матери остановил ее.

* * *

Их было шестеро.

Сначала подъехал высокий фаэтон-долгуша с детьми Извольскими и их пожилой гувернанткой-англичанкой мисс Мабель.

Старший из детей был маленький, с завитой барашком прической, паж Викторик, от которого нестерпимо пахло духами, так как он перед отъездом вылил на себя целую банку резеды. Викторик говорил по-французски и не снимал с рук белых перчаток. Его сестры, Мери и Нини, были очень похожи на двух фарфоровых куколок в своих пышных белых платьях с роскошными поясами и с туго завитыми по плечам локонами. С ними приехал их дальний родственник, хромой Алеша, круглый сирота, которого воспитывали в доме Извольских с самого раннего детства.

Вслед за чинными, выдержанными детьми Извольцевыми, поглядывавшими на всех с некоторым высокомерием, прикатили дети Раевы — брат и сестра, Тарочка и Митюша; она — пухлая, румяная девочка — шалунья и хохотунья, любимая подруга Таси; он — толстый карапузик, большой забияка. С ними приехала и их молоденькая француженка-гувернантка, не менее веселая и жизнерадостная, нежели они.