Приключения сионского мудреца - [40]

Папа сумел занять у уборщицы школы 20 рублей, а мы с Мариком мечтали «остальное» занять у нового сожителя тёти Раи. Он считался не бедным, и за такую веселую тётю мог бы и заплатить. «Ладно, — пообещал он нам, когда мы в присутствии Раи его спросили, — завтра будут деньги!». Мы пообещали вернуть через месяц, как только устроимся в Душанбе. Узнав от нас о предстоящем получении с него денег, мама сказала: «Не будьте дураками, Раечка не даст ему это сделать! Она на вас наговорит!». Так было или не так, но на следующий день и в последующие за ним «кредитор» куда-то запропастился. Брату удалось занять недостающие деньги у племянницы Раисы Ефимовны, сорокалетней толстушки, которую, как оказалось, он довольно близко узнал ещё задолго до армии, где-то в 16 лет! А я, дурак, и не подозревал, что она годится для таких дел! «Был слегка пьян», — пояснил брат и слегка смутился от своей неразборчивости. «Да нет, ничего страшного!» — успокоил я его и рассказал историю, как мы с Геной разрабатывали план действий с сорокалетней прачкой с огромным задом, который она беспечно оставила нам на обзор, наклонившись над корытом с бельём, совершая бесстыжие движения: вверх-вниз, взад-вперед — натирая бельё о стиральную доску! Гена её даже по заду одобрительно погладил, за что был «обматерён» обладательницей большого зада! Прачка, как оказалось, в дом приходит не глупостями с сопляками заниматься! Все эти незначительные события были в прошлом, а сейчас было не до задов.

Наступил день отъезда, мама сварила нам в дорогу 10 крутых яиц, поджарила котлет, а для меня в баночку положила ею сделанные в этот раз тефтели. Марик это тут же отметил: «Вот вам штапель, вот вам тюль! Вот вам яйца, вот вам!..». На кухне мама мне сказала: «Я всё же мама! Ты будешь меня вспоминать! Живи своим умом, Марика не слушай, и папочку не слушай! Если будет вам писать и наговаривать вам на меня — не слушай его! Если бы не он, так вы бы ко мне лучше относились! Если тебе будет плохо и ты мне напишешь — я мать, я приеду к тебе, не к Марику, а к тебе, слышишь?! Марику только ничего не говори! Мы снимем комнату и будем жить одни. Не страшно, мы проживём, лишь бы вы мне „этого“ не делали! Я сама с удовольствием уеду! Я чувствую, что с папой всё равно не смогу жить, он мне не простит, что я всю жизнь отдала вам! Я рада, что вы уезжаете, он вам здесь не даст жить, вы его не знаете, он очень злой человек! Тебе испечь в дорогу печенье? Будешь кушать печенье?!» — громко спросила она меня, когда папа зашёл на кухню. «Сделай, Люся, конечно, испеки! — сказал папа. — Оно им пригодится! — и поцеловал маму. — Ну, ты молодец, так быстро всё приготовила!». — «Иди, иди! Подхалим! — рассмеялась криво мама. — Я сама знаю, что им сделать!». Я вышел из кухни с тревожным чувством, оставив там родителей. На следующий день, в выходной, мы с братом сели в автобус «Вокзал — Гришковцы». Автобус был полупустой. Глядя из окна автобуса, я видел скучающих, медленно идущих по тротуарам редких пешеходов. Пустой бульвар, пустые дороги. Вот проезжаем мимо кинотеатра им. Фрунзе, там же рядом дом предателя Мазепы — героя украинского народа. Там стайки ребят и девушек, среди них замечаю свою прежнюю поклонницу Юлю. Кому теперь, интересно, она пишет письма? Но это уже ко мне не имеет никакого отношения. Я знаю, что в последний раз проезжаю по этому конвейеру жизни. Я уезжаю в неизвестное будущее: завтра, послезавтра и в последующие дни я не приду к себе домой. Мой дом — поезд, а дальше я себе свой дом не представляю.

На прощанье мама мне многозначительно напомнила: «Будь здоров и, как я тебе сказала…». Папа поцеловал меня и Марика и заплакал. Мама на него насмешливо посмотрела. «Поехали, сионский мудрец», — сказал мне, с черной иронией, брат. Мы заскочили в уже тронувшийся поезд…

Часть II «Евреи прячутся в Средней Азии»

Глава 1

Душанбе нас встретил мокрым снегом, шляпы быстро им наполнились, суконные пальто промокли и стали тяжёлыми, 20 рублей в кармане также ограничивали наши возможности. Знакомство с городом решили начать с трёх старушек-сестёр, которые якобы хотели обменяться квартирой и уехать в Бердичев к родственникам. Быстро нашли одноэтажный домик барачного типа недалеко от центра на тихой улочке рядом с тюрьмой. Дверь раскрылась после нашего звонка на размер внутренней цепочки, и любопытная старушечья мордочка, слегка протиснувшись в образовавшуюся дверную щель, нас подозрительно-перепугано разглядывала. Она оказалась ниже уровня дверной цепочки, поэтому мы не сразу её обнаружили. «Мы из Бердичева, по поводу обмена, от вашей племянницы Рот», — объявили мы. Тут же к первой мордочке присоединилось ещё две, на том же уровне дверной цепочки, и после непродолжительного совещания внутри дверь, наконец, открылась, представив нам на выбор трёх горбатеньких невест. Мы уже знали от невропатолога Рот, что три сестры никогда не были замужем. Они все были на вид между 55-ю и 60-ю годами, возможно, и тройняшки. А где возьмёшь таких же горбатых мужчин-тройняшек? Нас они восприняли, очевидно, как ещё годящихся в женихи мужчин, т. к. сильно смутились и разбежались по своим комнатам, пригласив нас войти. А затем стали постепенно выползать из своих укрытий и спросили, не отведаем ли мы чая. Мы были готовы и на большее, кроме секса, что, вероятно, было по нам видно, и они добавили вяло: не хотим ли селёдочки. Мы охотно согласились и на селёдку. Она вскоре и появилась к чаю, но не в большом количестве, и поэтому тут же исчезла со стола. Мы её быстро проглотили вместе со всем хлебом на столе! А дальше ничего не оставалось, как попить чайку. Селёдка не была предназначена для аппетита, хотя наш аппетит и усилила. «Больше в доме ничего нет», — объявили сёстры. Промелькнуло в голове одно из отцовских военных воспоминаний: «Всё Герман забрал!» — отвечали нашим бойцам в украинских сёлах на вопрос «Есть ли что поесть?». Пришлось согреваться горячими повествованиями о прекрасной нашей квартире в прекрасном городе Бердичеве и о самом городке: о его древней культуре; цивилизации; красивом ландшафте с Лысой горой и рекой Гнилопять. Там они смогут летом резвиться в камышах и прятаться от приставаний назойливых и любвеобильных украинцев! Старушки возбудились, размечтались, но, как и положено серьёзным женщинам, сказали, что им надо серьёзно подумать, прежде чем решиться на такой шаг — отправиться в Бердичев! Их квартира барачного типа была не лучше нашей бердичевской, но мы её не критиковали, чтобы продлить наш визит. За окном валил мокрый снег, и наружу не хотелось, мы, впрочем, и не знали куда. Но ничего не помогло, старушки оказались не какими-то легкомысленными пустышками, а скромными и серьёзными женщинами, и не захотели рисковать, раз уж до сих пор не рискнули и сохранили свою целомудренность. И через часа два нам было застенчиво объявлено, что они не могут преодолеть свою природную скромность, и нас — двух мужчин — оставить у себя на ночлег. Хотя было ещё только два часа дня, но они уже о ночи думали! Мы заверили, что их очень хорошо понимаем и на их месте, вероятно, поступили бы точно так же. Старушки любезно предложили, что до наступления первых признаков темноты мы можем ещё остаться и погреться, возможно, за это время снег утихнет. Поблагодарив за кров, еду и содержательное времяпрепровождение с такими интересными женщинами, мы раскланялись и вышли в «открытый космос», не зная ещё толком, куда идти. Других женщин у нас, к сожалению, в Душанбе не было, а эти, единственные, нас отвергли! Были ещё родственники: двоюродная сестра мамы и двоюродный её брат, но мы решили, что снег валит, и мы ещё, как снег, обрушимся на голову, и родственники просто такой снежной лавины не выдержат. Решили искать дешёвую гостиницу. В центре города мы увидели гостиницу под названием «Вахш». Все названия, да ещё не по-русски, и даже не на родном украинском, звучали странно. Старики в чалмах, женщины, несущие на головах всякую утварь, создавали романтическую, но холодную картину зимнего Востока и доказывали неправоту Дарвина, что обезьяна превратилась в человека, взяв орудие труда в руку. Оказывается, можно и головой трудиться, как таджички. Вокруг было много тюбетеек, тоже на головах. Заснеженные горы виднелись не так далеко. Были и белые люди, несущие в руках, по Дарвину, авоськи, зонты и торопящиеся кто куда. Мы зашли в гостиницу, где толпилось много приезжих, все хотели в номера, а их не хватало, и поэтому стояли таблички у окошек: «мест нет». Толпа шумела, возмущалась — никто не хотел на улицу. Изучив расценки за ночлег, поняли, что мы не в самой дешёвой гостинице.