Но, видно, судьбе было угодно, чтобы наши похождения закончились менее оригинальным образом; было около пяти часов, и начинались уже весенние сумерки, когда в комнату вдруг вбежал какой-то, видимо, сильно взволнованный рабочий.
– Они уехали, мистер Холмс! Они уехали с последним поездом! Но даме этой удалось бежать от них– она внизу в коляске.
– Прекрасно, Варнер! – воскликнул Холмс. – Как видите, Ватсон, наши пробелы заполняются.
В коляске мы нашли женщину, почти бесчувственную от перенесенных волнений. Тонкие черты ее лица еще носили следы пережитой драмы. Голова ее беспомощно свесилась на грудь, но когда она повернула к нам лицо, и я увидел ее глаза, мне сделалось как-то не по себе. Лишенные всякого выражения, с неестественно узкими зрачками, они, казалось, ничего не различали перед собой. Ее, видимо, опоили опиумом.
– Я сторожил у ворот, как вы мне приказывали, мистер Холмс, – сказал бывший садовник. – Как только коляска выехала из ворот, я последовал за ней до самого вокзала. Эта дама казалась мертвой, но когда они втолкнули ее в вагон, она вдруг пришла в себя и стала вырываться. Они хотели запереть ее в купе, но она вторично вырвалась; я помог ей добраться до коляски, посадил ее и привез сюда. Я никогда не забуду его лица в ту минуту, как уводил ее прочь от вагона; если бы эти черные глаза могли убивать своим взглядом людей, я был бы уже мертв.
Мы внесли ее наверх, уложили в постель и дали ей несколько чашек крепкого кофе, благодаря которому она скоро почти совершенно пришла в себя.
Между тем, Холмс послал за Байнесом и рассказал ему, в чем дело.
– Вы предупредили меня, мистер Холмс. Я вижу, что вы заручились именно той свидетельницей, которая была мне так необходима, – сказал инспектор, дружески пожимая моему другу руку. – Ведь я с самого начала шел по тому же следу, как и вы.
– Неужели и вы следили за Гендерсоном?
– Да, мистер Холмс, я видел, как вы крались по парку Гай-Гебля; я сидел в это время на дереве.
– Но, в таком случае, для чего вы арестовали мулата?
Байнес хитро улыбнулся.
– Я был уверен, что Гендерсон подозревает, что за ним следят, и пока не найден убийца, будет скрываться у себя, как мышь, пока не пройдет опасность. Я нарочно арестовал мулата, который вовсе неповинен в убийстве своего хозяина; мне надо было обмануть Гендерсона, или человека, который себя так называл, по крайней мере. Я знал, что он после этого сейчас же постарается скрыться и тем самым даст нам возможность овладеть мисс Бернет.
Холмс положил руку на плечо сыщика и сказал:
– Вы далеко пойдете в деле сыска, у вас есть чутье!..
Байнес покраснел от удовольствия.
– На вокзале у меня все время находился человек в штатском платье. Он должен был тотчас уведомить меня в случае отъезда Гендерсона, но, вероятно, упустил его из виду в ту минуту, как мисс Бернет удалось освободиться от него. К счастью, ваш помощник поспел вовремя, и теперь она в наших руках. Без нее мы не могли бы арестовать убийцу, но раз она здесь, я надеюсь, что вскоре мне удастся допросить ее.
– С каждой минутой силы все более возвращаются к ней, и она становится бодрее, – сказал Холмс, смотря на гувернантку. – А пока, Байнес, скажите нам, кто этот человек, которого здесь знают под фамилией Гендерсона?
– Гендерсон – никто иной, как Мурильо: когда-то его звали «Тигр из Сан-Педро».
Тигр из Сан-Педро? Я сразу вспомнил всю историю этого человека. Он вполне заслужил это прозвище, как самый кровожадный и лютый правитель, прикрываясь именем цивилизации. Энергичный и бесстрашный, он сумел, силой своей воли, в продолжении двенадцати лет удержать за собой власть над трусливым, беспомощным народом. Имя его наводило панический ужас на всю Центральную Америку. Но, наконец, народ возмутился и восстал на него. Столь же хитрый, как и жестокий, он, однако, постарался немедленно перенести все свои сокровища на судно, уверенный в преданности команды. И когда на следующий день инсургенты штурмом взяли его дворец, тиран был уже далеко, вместе со своими дочерьми, секретарем и богатством. С этой минуты он словно исчез с лица земли, так что об его исчезновении говорили по всей Европе.
– Да, сэр, это дон Мурильо, Тигр из Сан-Педро, – сказал Байнес, и если вы видели записку, посланную Гарсиа, то без сомнения обратили внимание на зеленые и белые цвета; это, так сказать, государственные цвета Сан-Педро. Хотя он называл себя здесь Гендерсоном, но я следил за ним в Париже, в Риме, в Мадриде и Барселоне, где он и высадился в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году. Из Сан-Педро давно уже разыскивали его, но только теперь открыли его настоящее местопребывание.
– Они напали на его след год тому назад, – сказала мисс Барнет, совершенно уже оправившаяся, жадно прислушиваясь к нашему разговору. – Один раз жизнь его уже была в опасности, но его точно хранит какой-то злой гений. И вот опять новая жертва. Бедный, благородный Гарсиа убит, а этот злодей жив. Но на место Гарсиа явится другой, а за ним третий, пока не свершится правосудие. Это так же верно, как то, что каждый день восходит солнце.
Она нервно сжала свои тонкие руки, и бледное лицо ее исказилось от сдержанной ненависти.
