Приключения русского дебютанта - [134]

Шрифт
Интервал

Нет, оставим такие жесты израильтянам. Наш Владимир при приближении немцев был способен лишь застенчиво улыбаться, робко ссутулившись, точно так же его родители когда-то приближались к угрюмым чиновникам иммиграционной службы в аэропорту им. Кеннеди.

Гид туристов был красивым парнем, не намного старше Владимира, но выглядел определенно моложе. Волосы длинные и густые, а в очки, потерявшиеся на квадратном, пышущем здоровьем лице, похоже, были вставлены обычные стекла. Мускулистые грудь и живот слегка заплыли жирком, отчего он походил на деревенского здоровяка, обрюзгшего за полосу неурожайных лет. Да, именно такое впечатление он произвел на Владимира: пытливый провинциал, узнавший о либерализме и немецкой вине от дерганого учителя местной школы, бывшего хиппи в те времена, когда хиппи правили бал. А теперь парень сам вступил в прогрессивные ряды и возит захиревшее старшее поколение полюбоваться на то, что они натворили. Нарисовав сей законченный образ, Владимир не обрадовался и не огорчился.

Он встретился взглядом с гидом, тот улыбнулся и кивнул, будто старому знакомому.

— Привет, — произнес немец, и сколь коротким ни было слово, Владимир уловил дрожь в его голосе.

— Здравствуйте, — ответил Владимир и поднял руку в вежливом приветствии.

Он попытался напустить на себя сумрачность, но сообразил, что с ходу у него вряд ли получится, мешала неразбериха последних нескольких дней. Потому он продолжал приниженно улыбаться.

— Здравствуйте, — повторил гид за Владимиром и прошествовал мимо.

Его пожилые подопечные последовали за ним. Решив, что гиду удалось сломать лед, они оборачивались на Владимира и даже мимолетно, но сочувственно улыбались. И только женщина средних лет, та, что осмелилась щелкнуть Владимира, «живого еврея из Биркенау», прибавила шагу, глядя строго вперед.

«Спасибо, приходите еще», — едва не бросил ей вдогонку Владимир, но лишь вздохнул, глянул еще раз на гриву удалявшегося совестливого гида — превосходившего его по всем статьям, несмотря на гнилые ветви немецкого семейного древа, — и вновь подумал о том, что в который раз потерял свое место в мире, и о грозившей ему неминуемой гибели.

И куда теперь, Владимир Борисович?

В рассеянности побрел он к яме с человеческим прахом, где его ждали друзья — Коэн, ужасаясь как пеплу, так и туристам, и Морган — исключительно пеплу. Может, она уговорит Томаша и Альфу взорвать заодно и развалины Биркенау? Еще пара килограммов си-4, и тогда они точно разберутся с историей.

И тут зазвонил его мобильник.

— Ну-ну, — сказал Сурок.

— Не убивай меня, пожалуйста, — брякнул Владимир.

— Убить тебя? — засмеялся Сурок — Мою умную курочку, несущую золотые яйца? Да что ты, парень. Мы с самого начала знали, что ты за фрукт. Всякий, кто способен обмануть пол-Америки, может легко надуть моего отца.

— Я не хотел, — заныл Владимир. — Я люблю твоего отца. Я люблю…

— Ладно, заткнись уже, — попросил Сурок — Все прощено, только не плачь. Ты мне нужен в Праве. У нас тут нарисовалось новое любопытное дельце.

— Дельце, — пробормотал Владимир. Что было на уме у этого хитрющего Сурка? — Любопытное новое…

— Любопытное, потому что это не совсем дельце, а легальное предприятие, — объяснил Сурок. — Пивоваренный завод в Южной Столовии, с которым можно спокойно выйти хоть на западноевропейский, хоть на американский рынок.

— Легальное предприятие, — повторил Владимир, с трудом соображая. — Костя посоветовал?

— Нет, нет, сам придумал, — ответил Сурок.

— И никому об этом не говори, даже Косте. Особенно про то, что тут все по-честному. Не хочу, чтоб надо мной потешались.

И он пригласил Владимира осмотреть вместе с ним пивоваренный завод на следующей неделе.

— Без твоего профессионального мнения никакую сделку нельзя заключить, — добавил Сурок — Легальную или нет.

— Я никогда тебя больше не предам, — прошептал Владимир.

И вновь раздался смех Сурка, не привычное молодецкое ржание, но мягкий смешок После чего Сурок повесил трубку.

Часть VIII

Конец Гиршкина

1. Деревенские

По пути на юг, к пивоваренному заводу, кортеж двигался по весьма скромному образчику столованского ландшафта. Лишь одна гора — компактный трапецоид, ничем не отличавшийся от своих соседей, — привлекла внимание Владимира, потому что Ян гордым, наставительным тоном объявил: на этой горе зародилась столованская нация. На Владимира это произвело впечатление. Как утешительно, наверное, знать, с какой именно горы скатились, вопя, твои предки! Если бы у русских была такая гора, дал волю воображению Владимир, она, наверное, высилась бы могучим Эверестом где-нибудь на Урале, на ней быстренько соорудили бы военную наблюдательную базу, чьи спутниковые антенны опоясывают небеса, оповещая весь мир о законных правах сынов и дочерей Киевской Руси на тайгу с медведями, Байкал с осетрами и местечки с евреями.

Вторым и последним любопытным объектом на дороге к заводу стала недостроенная атомная электростанция, черневшая на подступах к заводскому городку: голые длинные спирали охладительных башен раскинулись дырявой решеткой над необозримым полем с перемерзшей морковкой, — казалось, ядерная катастрофа уже произошла.


Еще от автора Гари Штейнгарт
Абсурдистан

Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.


Супергрустная история настоящей любви

Новый роман Гари Штейнгарта, автора нашумевших «Приключений русского дебютанта» и «Абсурдистана». Ленни Абрамов, герой «Супергрустной истории настоящей любви», родился не в том месте и не в то время. Его трогательная привычка вести дневник, которому он доверяет самые сокровенные мысли, и не менее трогательная влюбленность в кореянку Юнис Пак были бы уместны несколько веков назад. Впрочем, таким людям, как Ленни, нелегко в любые времена.В «Супергрустной истории» читатель найдет сатиру и романтику, глубокий психологизм и апокалиптические мотивы.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


С кем бы побегать

По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.


Мы с королевой

Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.


Гиппопотам

Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.


Тайный дневник Адриана Моула

Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.