Приключения русского дебютанта - [129]
— Ради моего эссе, — сказал он.
Владимир день пролежал в ванне, то отмокая, то вставая под душ. Душ был еще тем чудом-юдом четыре отдельные головки атаковали под четырьмя разными углами: ровные брызги сверху, капель на уровне плеч, фонтан у бедер и небезопасный гейзер, лупивший по гениталиям (которые как раз требовали щадящего обращения). Одурев от душа, Владимир погружался обратно в ванну и принимался вяло листать «Геральд трибьюн»; к счастью, газете в тот день особенно нечего было сказать, как и самому Владимиру.
Когда до наступления темноты осталась всего пара часов, Владимир вытер свое вновь окрепшее тельце и начал одеваться. Морган до сих пор пребывала в отключке, ее попа вздымалась и опускалась под простынями в такт почти беззвучному дыханию. Возможно, ей снилась террористическая деятельность или какой-нибудь давно умерший домашний питомец. Полюбовавшись этой картиной, Владимир уставился в окно, откуда открывался вид на проток Темзы и промокшее под дождем крыло дворца Сент-Джеймс. Часть панорамы занимал одинокий небоскреб, высившийся вдалеке, — из гостиничной глянцевой литературы Владимир уже знал, что этот новомодный проект под названием «Причал канарейки» удостоен титула самого высокого здания в Европе. Поддавшись архитектурной ностальгии, Владимир припомнил одну из последних встреч с Баобабом, как они сидели на крыше дома его друга и смотрели на башню, строящуюся в Квинсе на другом берегу Ист-ривер.
Владимир не заметил, сколько времени он разглядывал «Причал», предаваясь воспоминаниям о тех днях, когда Хала и Баобаб составляли общую сумму его привязанностей; когда в их недостатках он черпал некоторую силу и когда этого детского чувства превосходства хватало, чтобы поддерживать его на плаву. Вернувшись к действительности, он обнаружил, что мобильник прокрался к нему в руку. Аппаратик гудел, подтверждая: он включен.
Телефон Баобаба Владимир позабыл, хотя прежде он был выгравирован в его памяти вместе с номером социальной страховки, — и то и другое пало жертвой времени и насыщенности столованской атмосферы. Единственное место на противоположной стороне Атлантики, куда он мог позвонить, был Вестчестер, с которым тоже настала пора связаться.
Мать, вырванная из глубокой дремы выходного дня, в первый момент сумела выговорить лишь «Боже мой!», это восклицание она всегда держала наготове.
— Мама, — произнес Владимир, поражаясь, сколь необязательным стало это слово в его сумасшедшей жизни, в то время как всего три года назад с него начиналась почти каждая фраза.
— Владимир, немедленно уезжай из Правы!
Как она узнала, что он в Праве?
— Прости, но…
— Звонил твой друг Баобаб, тот итальянский паренек. Я не поняла, о чем он говорил, его невозможно понять, но ты определенно в опасности… — Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Что-то насчет вентилятора, человека с вентилятором, он намеревается тебя убить, и русские с этим как-то связаны. Твой слабоумный друг отчаянно пытался с тобой связаться, и я тоже, но на коммутаторе в Праве о тебе ничего не знают, как и следовало ожидать…
— Человек с вентилятором, — повторил Владимир. Он хотел сказать «Вентиляторный». Но решил не запутывать мать окончательно. — Рыбаков?
— Кажется, так. Ты должен сейчас же позвонить Баобабу. А еще лучше, садись на ближайший рейс и улетай из Правы. Можешь даже списать билет на мой счет в «Американ Экспресс». Это невероятно важно!
— Я не в Праве, — сказал Владимир. — Я в Лондоне.
— В Лондоне! Боже мой! Теперь у каждого русского мафиози есть квартира в Лондоне. Значит, я правильно подозревала… Владимир, умоляю, вернись домой, мы не отправим тебя в юридическую школу, обещаю. Можешь жить с нами и делать все, что вздумается, я пробью тебе повышение в агентстве по устройству переселенцев, я там теперь в совете директоров. И наверное, это тебя приятно удивит, но за последние десять лет мы с отцом скопили кругленькую сумму. На нашем счету… ну, не знаю… два, три, четырнадцать миллионов долларов. Мы можем выплачивать тебе небольшую стипендию, Владимир. Тысяч пять в год плюс жетоны на метро. Живи дома и делай все, что обычно делают молодые беспокойные люди: кури анашу, рисуй, пиши — в общем, все, чему тебя научили в этом гребаном колледже свободных искусств, чтоб все хиппи сдохли. Только возвращайся, Владимир. Они тебя убьют, эти русские звери! Ты ведь такой слабый, беспомощный мальчик Они тебя в блин завернут и съедят на ужин.
— Ладно, успокойся и перестань плакать. Все в порядке. В Лондоне я в безопасности.
— Я не плачу, — ответила мать. — Я слишком нервничаю, чтобы плакать! — И тут же сломалась, зарыдав с такой силой, что Владимир опустил мобильник и обернулся к Морган, — та зашевелилась под одеялами, потревоженная его громким и суровым тоном.
— Я сейчас позвоню Баобабу, — тихо произнес он в трубку, — и, если действительно существует опасность, сяду на первый же самолет в Штаты. Я знаю, что делать, мама. Я не дурак. В Праве я стал очень успешным бизнесменом. Как раз собирался прислать тебе проспект моей новой инвестиционной компании.
— Бизнесмен без степени магистра, — фыркнула мать. — Знаем мы, что это за бизнес.
Книга американского писателя Гари Штейнгарта «Абсурдистан» — роман-сатира об иммигрантах и постсоветских реалиях. Главный герой, Михаил Вайнберг, американец русского происхождения, приезжает к отцу в Россию, а в результате оказывается в одной из бывших советских республик, всеми силами пытаясь вернуться обратно в Америку.
Новый роман Гари Штейнгарта, автора нашумевших «Приключений русского дебютанта» и «Абсурдистана». Ленни Абрамов, герой «Супергрустной истории настоящей любви», родился не в том месте и не в то время. Его трогательная привычка вести дневник, которому он доверяет самые сокровенные мысли, и не менее трогательная влюбленность в кореянку Юнис Пак были бы уместны несколько веков назад. Впрочем, таким людям, как Ленни, нелегко в любые времена.В «Супергрустной истории» читатель найдет сатиру и романтику, глубокий психологизм и апокалиптические мотивы.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.