Приключения послушного Владика - [29]
Представлять, как у него отрезают или отпиливают руку, было так страшно, что Владик не просто закрыл, а зажмурил глаза.
Рыбалка
Ни мычать, ни брыкаться Владику не пришлось. Всего-навсего лишь схватился за нос, потер его, чихнул и… проснулся. В горенке с оконцем, где ему отвели место, был полумрак. Владик на миг даже усомнился: а спал ли он? Может, еще вечер? Однако тихий, с отчаянным усилием придушенный смех тотчас все объяснил. Это же Наташа! Пришла будить его.
Стоя над ним, Наташа зажимала ладошкой себе рот, чтобы не рассмеяться во весь голос.
— Доброе утро! Видишь, какой хороший будильник у меня. — И пушистой, пахучей веточкой укропа она провела у Владика под носом.
И вновь рука его судорожно метнулась к лицу, он чихнул во второй раз и теперь уже проснулся окончательно.
— Надо вставать?
— Пора. Слышишь: плотва по воде хвостом бьет?
Владик прислушался. Потом сообразил и сам засмеялся:
— Разыгрываешь.
— Открывай рот!
— А зачем? Пауком хочешь накормить?
— Открывай. А то не получишь…
Наташа положила в открытый рот Владика самый вкусный — из середины — кусочек пирога. Он пожевал, проглотил с наслаждением и сказал:
— Спасибо.
— Не за что. Одевайся. Скоро солнце покажется.
Никогда еще так рано Наташа не выходила из дому. Специально для гостя затеяла такое — поднялась до солнышка.
Но пока собирались они, да еще выпили по чашке молока с малиновым пирогом, солнце тоже не дремало. Готовясь выкатиться из-за горизонта, оно желтой медью закрасило часть неба, старательно вымело в вышине звезды и притушило серебряный блеск кружочка луны с обломанным краешком.
Всего на минуту-другую и опоздали Наташа с Владиком.
Когда вышли из проулка и когда вскоре им открылась розовеющая ширь озерной глади, то с правой стороны она была словно перехлестнута шелковой малиновой лентой. На конце этой ленты, чуть оторвавшись от воды, висело солнце. Непривычно большое, круглое, еще не набравшее ослепительной, яростной силы, оно казалось будто нарисованным, и смотреть на него можно было не жмуря глаза.
Ноги у Владика сами остановились. Красота-то! Повыше малинового солнца стайкой застыли золотисторозовые перышки облаков. А тихо как! Ничто не колышется. Вот птица где-то защелкала, тепловоз на железной дороге, а на окраине поселка петух вспомнил об утренней побудке. Снова тихо…
Наташа ни о чем не спрашивала, не говорила. Она и сама засмотрелась, заслушалась.
— Ну, пошли, Владик, — довольная его ошеломленным лицом, напомнила она и качнула бамбуковым удилищем. — Самый клев сейчас…
Они расположились за ольховыми кустами, близко подступавшими к воде. На вбитых кольях, черно отражаясь в зеркале воды, лежали дощатые невысокие мостки. А рядом морщинистой корой темнел кряжистый ствол дерева — отличная опора на заболоченной кромке берега. Место что надо. Только стали разматывать удочки — вдруг и плеснуло невдалеке. Упруго, сильно.
— Большая! — взволнованно прошептал Владик и, поскорее вытащив из банки червяка, принялся насаживать его на крючок. А червяк не так прост — никак не хотел насаживаться, извивался во все стороны, вытягивался в струнку.
Наташа, стоявшая на мостках, взмахнула удилищем, и белесая жилка вместе с наживкой и поплавком булькнула метрах в четырех от берега. Ловко! Через минуту и вторая красная шапочка замерла на воде. Владик с облегчением вздохнул и уставился на свой поплавок.
Три минуты прошло, пять… Да, если не клюет и поплавок лежит на воде, как мертвый, то надолго ли хватит терпения? Владик потер шею, отогнал от лица надоедливую мошку.
— А какая еще рыба здесь водится? — спросил он.
— Плотва, окунь…
— А караси?
— Это само собой. И налимы. Ротище во какой, что ворота.
Еще о линях вспомнила Наташа, о карпах, чьих мальков по весне запускают в озеро. Только сейчас ни одна из этих рыб почему-то не спешила отведать червяков, собранных Владиком.
— А видишь, там… — Владик указал в сторону, где ярко отражалось в воде солнце. — Что это разными цветами там светится? От бензина, да?
— От него, — всмотревшись и нахмурив серпики бровей, сказала Наташа. — Загрязняют со всех сторон, кому не лень.
— Может, и рыба от этого не клюет? Ей же, наверно, неприятно. Может, и аппетит у нее пропал. А так чего бы ей не кушать. — Владик поднял банку, потрогал пальцами землю и пожал плечами. — Таких хороших червяков накопал… Вот этот — толстенький, розовый. Ишь, чертяка, прыткий, испугался, вглубь полез. А этот смелый. Спину на солнышке захотел погреть. Прожил, дурачок, всю жизнь в земле, солнышка не видел. Ну-ну, погрейся, позагорай…
Наташе бы улыбнуться забавному разговору Владика с червяками, а ока вдруг предостерегающе подняла руку:
— Смотри, смотри! Поплавок у тебя… Утонул!
Владик выронил банку. Хорошо, что не в воду. Схватил обеими руками удилище, рванул вверх, а красный поплавок отчего-то ещё глубже ушел в воду. Конец удилища согнулся дугой.
— Сломаешь! — Наташа подскочила, стала помогать. Рыбина на крючке, видно, попалась большая, не хотела поддаваться, металась в стороны.
Последние усилия — и толстый полосато-зеленый окунь шлепнулся в траву. Да, это не бычок ростом с карандашный огрызок, каких ловил Владик с отцом на море. Окунь был шире Наташиной ладони, — это даже не считая красноватого спинного плавника, стоявшего, как парус, с длинными, острыми иглами. Окунь раздувал жабры, подскакивал в траве — к нему и подступиться было страшно. Все же Наташа изловчилась, ухватила его рукой и не без труда вытащила застрявший крючок. Потом бывалая рыбачка наполнила водой прозрачный мешок, и окунь, очутившись в родной стихии, сразу успокоился, лишь шевелил розовыми плавниками, оглядывая новое жилище.
Повести про школьников «Вредитель Витька Черенок», «Тайна желтой бутылки».
В сборник Владимира Добрякова вошли повесть «Одиннадцать бестолковых» и рассказы «Староста класса», «Мороженое на двоих», «Домой на воскресенье».
В этом году Алькин день рождения выпал на воскресенье: Алька не знал, хорошо это или плохо.Какая разница — понедельник будет в этот день, среда или, скажем, воскресенье! О чем тут ломать голову? Он вообще мало задумывался над жизнью. Он просто жил, и все.И, конечно, Алька Костиков, ученик пятого класса, даже не представлял, каким будет для него тот следующий год, начинающийся 10 марта.Не мог ничего знать Алька о тех событиях, в которых он будет играть далеко, не последнюю роль и которые закончатся тем, наверное, самым главным, и памятным днем в его жизни.До того дня минует длинная череда в 169 очень разных — интересных и скучных, радостных и горьких — дней Алькиной жизни.А пока ни о чем этом он не знает и с нетерпением ждет 10 марта, когда ему исполнится двенадцать.
Владимир Андреевич Добряков родился 26 августа 1924 года в г. Москве. В начале войны с ребятами девятиклассниками работал в Орловской области на строительстве противотанковых рвов, затем на авиазаводе под Куйбышевом. По окончании войны квартира в Москве оказалась занятой и он с матерью уехал во Львов, там закончил филфак, работал в военной газете, начал писать. Первая его книга вышла в свет в 1957 году («Отец и Володька»). В 1963 году Владимира Андреевича приняли в Союз писателей. C 1980 года писатель живет и работает в г.
Повесть «Недолгие зимние каникулы» (Воронеж, 1974 год) рассматривает взаимоотношения детей в коллективе, рассказывает о дружбе и товариществе, об организации интересного досуга школьников. Недолгие зимние каникулы, но сколько можно успеть сделать за это время: слепить снежную бабу, залить каток, устроить во дворе ледяную горку, создать хоккейную команду… А можно провести каникулы и по-другому: испортить в школе только что покрашенные парты, сделать жильцам газовую атаку, посыпать каток золой… В повести сравниваются положительный и отрицательный образ жизни подростков и дается убедительный пример того, что честным, добрым, внимательным людям живется интересней и веселее.
Повесть воронежского писателя Владимира Добрякова поднимает важный вопрос — воспитание личности молодого человека. «Король живет в интернате» — рассказ о трудной судьбе Андрея Королева, подростка, попавшего под влияние бывших уголовников. Автор раскрывает сложность становления характера юноши, нелегкие отношения в коллективе ребят и взрослых интерната, куда попадает Андрей.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.