Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого - [10]

Начало светать, шум на улицах утих, выстрелы отдалились и звучали теперь только в Галате, на другой стороне Золотого Рога. В полумраке из ворот вышли три женские фигуры, плотно окутанные в паранджи, и засеменили по улице в сторону старой гавани. Савва неслышно последовал за ними. Вдруг он услышал за спиной мягкие шаги. Бросившись к глинобитной стене он слился с её тенью и увидел, как за ним, метрах в двадцати от него крадётся чья-то тень а следом ещё одна.

– Не зря я пошёл «– подумал Савва – Начинается работа. Нельзя было отпускать женщин, но и нельзя засвечиваться. Надо идти сзади. Оставаясь у стены не замеченным, он услыхал тихий шёпот преследователей. К его удивлению они говорили по-русски.

– Да это же Алёшка! Он уже хотел выйти из укрытия, но передумал и решил послушать, о чём они говорят.

– Слышь, барин – услыхал он голос Давыдки– не управиться нам всей ватагой. Обуза нам бабы эти, только хлопоты с ними. Давай их здеся и порешим, а мальчонку сведём на ладью…..

– Остынь холоп. Приказал воевода с бабами отплывать, а там как господь распорядится. Может и без провожатых доберёмся, как Государь сказывал.

– Так, подумал Савва, ребята лихие. Ухо держать с ними востро надобно. Не зря за девкой пошёл. Не надо светиться. Пойду сзади. Опять же охрана. Но они в чём-то правы. Бабы – делу помеха. Придёт время – будем решать….

К рассвету все три группы добрались до причала. Спрятавшись за бочку с сельдью, Савва прокричал три раза кочетом, пустой причал отозвался таким же криком. Заверещали чайки и снова всё смолкло. Из-за разбитой фелюги показались Алёшка с Давыдкой, а из – за портового проулка вышли три женские фигуры. Савва вышел из укрытия, и вся группа в молчании проследовала к старой фелюге, стоящей на якоре, и в тишине спустились в кубрик. Только здесь заговорил Савва.

– До завтрашней ночи сидим здесь. Еды и воды у нас на пять дней. Завтра после ночной стражи отплываем. Носа не высовываем. По нужде ходим здесь – женщины в тот угол, а мы в этот. Всё, сейчас спать. Стража через два часа. Сейчас Алёшка на часах, потом, ты Давыд.

– Мальчонку-то покажи – попросил Давыд – в жизни черномазых негров не видал.

– Посмотришь ещё, дорога длинная у нас.

День прошёл спокойно. Шум уличных сражений не долетал в старую гавань. Азовский причал, пустынный уже несколько лет за ненадобностью, не поещали ни рыбаки ни стража. Изредка проносились с гортанными криками конники, выискивая мятежников. В одном углу просторного кубрика расположились женщины и ребёнок. Мальчик снял паранджу и подняв глаза кверху сидя тихо раскачивался, бормоча себе что – то под нос. Алёшка и Давыд с удивлением взирали на чёрного мальчонку, из-за которого разгорелся такой сыр-бор. По правде сказать, был он не черномазый, а какого-то пепельного цвета. Огромные чёрные глаза на выкате, пухлые губы – бантиком придавали ему неуловимое сходство с Государём Петром Алексеевичем, в то же время вывернутые ноздри и большие надбровные дуги подчёркивали его не европейское происхождение. Взгляд был испуганный и затравленный, видно было, что за последнее время на него столько навалилось всего, что только присутствие матери, прикосновение её тонких рук и ласковое подвывание не давало его хрупкой психике сорваться и сойти с ума. Мать сняла паранджу, открыла лицо. Она оказалась миловидной молодой женщиной, очень тоненькой, с красивыми и тонкими чертами смуглого, почти коричневого лица. Молодая женщина ласково улыбалась, гладила сына по курчавой голове и что-то говорила на незнакомом нашим героям наречии, больше похожим на птичий клёкот.

Савва обратился к ней на французском.

– Как вас зовут, сударыня, и как зовут Вашего сына?

– Моё имя Лугаль, а сын мой зовётся Авраам, как и праотца нашего, но неверные прозвали его Ибрагим, так что он теперь и не знает толком, кто он – ответила она с сильным акцентом.

– А как Вы сударыня оказались при нидерландском дворе?

– Мы жили в большом лесу, на берегу озера, когда пришли белые господа. Меня купили у отца, подарив ему красивую одежду. Потом мы ехали по морю, потом приехали в Нидерланды и меня пригрела госпожа Сабрина. Я была её служанкой и фрейлиной. Меня показывали самому королю. А потом приехал Большой русский король Питер. Он любил мою госпожу – Сабрину, а потом полюбил и меня. Он был очень хороший, большой, весёлый такой, он меня жалел и очень любил. У меня уже был сын – Алексус, я родила его от французского посла господина де Моле, а потом родился Абрамчик, мой маленький, мне его подарил король Питер.

– А почему ты его так назвала, иудейским именем?

– Когда мы жили в лесу, мы верили в бога единого, и молились ему. У нас была книга, где, как говорил наш отец, написано о том, как наше племя произошло от праотца нашего Авраама и жены его Сарры и как наше племя вышло из пустыни в Землю Обетованную и как рассеялось потом по всей Земле в поисках спасения…..

– Так ваше племя почитало веру иудейскую?

– Ну так, господин, мы и есть те иудеи, колена Вениаминова…

– Ну и дела, подумал Савва. «Сыночек государев-то, негритёнок этот, ещё к тому же и жид. Вот чудеса, так чудеса.