Приключения Перигрина Пикля - [27]

Эта надежда помогала ему мириться с чрезвычайными расходами, на которые его обрекла расточительность жены, в особенности когда он размышлял, что потаканье ее мотовству ограничено сроком в девять месяцев, а большая часть этого срока к тому времени уже истекала. Однако, несмотря на такую его философическую покорность, ее фантазия взмывала иной раз на столь нелепые и недопустимые вершины наглости и глупости, что спокойствие духа покидало его, и он не мог втайне не пожелать, чтобы гордость ее была наказана крушением сладчайших ее надежд, даже если бы сам он оказался главным страдающим лицом в результате такого разочарования. Впрочем, это были только мысли, вызванныевременным отвращением, которые угасали так же внезапно, как возникали, и никогда не причиняли ни малейшего беспокойства особе, внушавшей их, ибо он заботился о том, чтобы старательно скрывать их от нее.

Тем временем она благополучно приближаюсь к концу срока, определенного ее вычислениями, в надежде на счастливый исход; дни, по ее расчетам, истекли, и вот среди ночи у нее обнаружились симптомы, которые, казалось, предвещали наступление критического момента. Коммодор вскочил с большой поспешностью и потребовал акушерку, уже несколько дней проживавшую в доме. Тотчас же были созваны кумушки, и все предались сладким надеждам, но родовые схватки постепенно прекратились, и, по мудрому замечанию матрон, это была ложная тревога.

Спустя две ночи они получили вторичное уведомление, а так как талия ее заметно уменьшилась, то полагали, что все идет прекрасно. Однако этот приступ оказался не более решающим, чем первый; муки прекратились вопреки всем ее стараниям усилить их, и добрые кумушки разошлись по домам в ожидании третьей и заключительной схватки, намекая на всем известное изречение, что «число три всегда приносит счастье». Но на сей раз это изречение оказалось несостоятельным: следующий сигнал был таким же ложным, как и первые, и вдобавок сопровождался феноменом странным и необъяснимым. Это было не что иное, как уменьшение миссис Траньон в объеме, чего следовало ждать после рождения вполне доношенного ребенка. Пораженные таким непонятным событием, они собрались на совет и, заключив, что этот случай является во всех отношениях странным и загадочным, выразили желание, чтобы немедленно был послан человек за врачом мужского пола, сведущим в акушерском искусстве.

Коммодор, не догадавшись о причине их замешательства, тотчас отдал это приказание Пайпсу, и менее чем через час они услышали диагноз врача, жившего по соседству, который смело заявил, что пациентка отнюдь не была беременна. Такое заявление было подобно громовому удару для мистера Траньона, который на протяжении восьми дней и восьми ночей неустанно ждал, что его назовут отцом.

Придя в себя, он с проклятьем объявил, что врач — невежественный парень и что он отказывается полагаться на его приговор, утешаемый и укрепляемый в своей поколебленной вере словами акушерки, которая продолжала поддерживать в миссис Траньон надежду на быстрое и благополучное разрешение, говоря, что она помогала много раз при таких же обстоятельствах, когда здоровый ребенок рождался уже после того, как у матери исчезли все признаки беременности. За любую соломинку, какой бы ни была она тонкой, жадно хватаются люди, которым грозит разочарование. На каждый вопрос, предложенный ею леди и начинавшийся словами: «Не чувствуете ли вы?» или «Нет ли у вас?» — ответ получался утвердительный, либо соответствовавший истине, либо нет, так как у вопрошаемой не хватало духа отрекаться от тех симптомов, какие могли укрепить надежду, давно ею лелеемую.

Эта опытная особа, сведущая в повивальном искусстве, была оставлена для постоянного ухода на три недели, в течение которых у пациентки несколько раз возобновлялось то, что ей угодно было считать родовыми муками, пока, наконец, она и ее супруг не стали посмешищем для всего прихода и эту сумасшедшую пару не убедили расстаться с надеждой даже тогда, когда жена сделалась тощей, как борзая, и им были представлены другие бесспорные доказательства их заблуждения. Но они не могли предаваться вечно этой сладкой иллюзии, которая в конце концов рассеялась и уступила место приступу стыда и смущения, каковой удерживал супруга дома целых две недели и приковал его жену к постели на несколько недель, в продолжение которых она претерпевала все муки величайшего унижения; но, наконец, и это было сглажено мягкой рукой времени.

Первая передышка после приступа скорби была ею использована для строгого исполнения так называемых религиозных обязанностей, которым она предавалась с озлобленной суровостью, начав гонения в своей собственной семье, вследствие чего прислуге житья не было в доме; она даже нарушила почти невозмутимое спокойствие Тома Пайпса, вывела из терпения самого коммодора и не пощадила никого, кроме лейтенанта Хэтчуея, которому она никогда не осмеливалась досаждать.

Глава XI

Миссис Траньон утверждает тиранию в крепости, тогда как ее супруг загорается любовью к своему племяннику Пери, который даже в нежном возрасте обнаруживает своеобразные наклонности