Приключения парня из белорусской деревни, который стал ученым - [5]

Но вернемся к Виктору. Я сказал ему, что у меня есть материалы – по их образу и подобию можно рассмотреть какой-нибудь другой признак, и все будет в порядке. Передав ему свои материалы, я улетел на Камчатку. Как я узнал позже, он просто заменил мою фамилию на свою, не изменив в тексте ни единой буквы.

В 1974 году мы уже работали в Средней Азии – в удаленном озере просвечивали взрывами заполнение водой Токтогульского водохранилища для определения динамики нагрузки на дно. Ребята были очень недовольны руководством экспедиции и написали заявление в партийное бюро Института. Я в этот день был на базе и отговаривал их, но это не помогло. Доставить эту «заяву» в Москву вызвался Виктор, который улетел в тот же день.

По приезде в Москву со мной имели разговор секретарь партбюро отдела сейсмологии Костров, а потом его зам Аранович. Вопрос был один, правда, звучал он в разных формулировках: кто зачинщики? Я держался как мог. Видимо, другие тоже. Сдал всех Виктор. По его словам, мне и принадлежала главная роль в том деле. Потихоньку нас всех уволили. Виктора, естественно, оставили, правда, на следующий год он ушел сам, и следы его потерялись.

Этот рассказ в какой-то мере напоминает повесть Василя Быкова «Сотников». В ней силой обстоятельств партизан превращается в полицая. В кого превратился Виктор, решайте сами.

Александр

Родом он был из Электростали и, как сказал мой друг Володя Шевнин, работавший на кафедре геофизики МГУ, считался хорошим студентом, а его слова дорогого стоят. Кроме того, он был еще обаятельным и красивым мужчиной. Судите сами: высокий, стройный, сухощавый, с копной соломенного цвета волос, всегда в хорошем настроении. По-моему, так идеальный мужчина.

Прибыл Александр к нам на Камчатку вместе с Виктором, как он выразился, по недоразумению. Недоразумение состояло в том, что он «прикадрил» секретаршу не то заместителя министра геологии, не то самого министра и решил, что практикой в самом комфортном месте он точно обеспечен. Однако, как говорится, жизнь внесла в его прекрасный план свои коррективы. Секретарша пригласила его к себе, а Александр после ночи алкоголя и любви поехал к ней, подумав, что вряд ли она отдастся ему на первом свидании. Но та, видимо, рассудила, что ничего страшного не произойдет, если ей хочется. Потерпев фиаско и опасаясь ее мести, он и укатил на Камчатку. Я несколько подсократил его повествование, но суть осталась прежней.

Так же как и Виктор, для игры в карты Алексадр выпустил свою валюту. По фамилии издателя (Малашенко) его «деньги» назывались малахами.

Саша водил дружбу с каким-то охранником Брежнева. Кто-то из президентов США (то ли Никсон, то ли Рейган) подарил этому охраннику заколку для галстука, чем тот чрезвычайно гордился. Также Саша вроде был знаком с известным в то время певцом Эдуардом Хилем, в разговоре он называл его запросто – Эдик. Ладно, хватит обсуждать Александра, время рассказать историю, в которой он будет главным героем.

Случилось это где-то в середине августа, за неделю до отъезда девушки Виктора во Владивосток. То был обычный предвыходной день. Узнав от руководства, что в течение нескольких дней работы не будет, весь отряд в составе трех человек двинулся в Поселок. Как обычно, спустившись с гор, мы зашли в магазин, взяли там две или три бутылки коньяка, отнесли их в свой домик и отправились в местный клуб, где в выходные сначала было кино, а затем танцы. Ребята мы были молодые, и каждый такой выход в цивилизацию был для нас праздником.

На этих танцах тон задавали так называемые сезонницы – девушки (назовем их так) лет 18–22, которых собирали со всей России на рыбообработку в сезон лова. Жили они в бараках на окраине Поселка, и если какая-то из них приводила на ночь мужчину, тот спокойно спал со своей подругой в окружении других девушек. Что такое мораль, они, по-моему, просто не знали.

Так вот, похоже, главной у сезонниц была девушка лет 20, которую все называли «Красные штаны», так как она постоянно носила красные брюки, и другого имени у нее не было. Саша, как я уже писал выше, был красивым мужчиной, и они нашли друг друга.

Я был спокоен за своих ребят: местные их не трогали, а других вроде не было. Местные парни как-то попытались проверить мои слова о том, что я работал в спарринге с четырехкратным олимпийским чемпионом по боксу Борисом Лагутиным, и, убедившись в их справедливости, второй попытки не делали. Между нами установилось некоторое перемирие. Так что я спокойно ушел с танцев в свое жилище. Вскоре пришел и Виктор, и перед сном мы с ним пили коньяк, закусывая тухлой жупановской селедкой.

О жупановской сельди надо рассказать отдельно. Уверен, мало кто о ней слышал и еще меньше людей, даже в то время живших на Камчатке, пробовали ее на вкус. Эта сказочно вкусная сельдь, похоже, к сегодняшнему дню практически вся она вымерла. Очень сложна технология ее лова и засолки из-за необычной жирности этой селедки. Ловят ее тралом, который, не поднимая из воды, цепляют к большой лодке без дна, и катер довольно медленно буксирует улов на рыбокомбинат. Местные рыбаки почему-то называли лодку без дна сампаном – похоже, это корейское слово. Так вот сампан притаскивался на рыбообработку, и еще живая сельдь по желобу в потоке воды плыла прямо в засольный цех. В этом цеху при минусовой температуре она и засаливалась.