Приключения парижанина в Океании - [5]

Если десять тысяч китайцев, уезжающих из Макао в Перу, и пять тысяч их соотечественников, уезжающих в Гвиану, обречены влачить животное существование, то надо сказать, что французские колонизаторы в Гвиане, на Антильских островах и в Кохинхине[17] обращаются с китайскими кули весьма гуманно, но, к несчастью, число тех, кто оказывается во французских владениях, увы, невелико.

Как уже было сказано выше, Пьер Легаль и Фрике представляли французскую компанию, находившуюся на Суматре[18], и приехали в Макао, чтобы заключить контракт с сотней работников. Мы уже говорили об их намерениях по отношению к тем, кого удалось завербовать.

Корабль, предназначенный для перевозки эмигрантов, был деревянным трехмачтовым грузо-пассажирским судном водоизмещением в восемьсот тонн, с машиной мощностью в сто двадцать лошадиных сил; построен он был в Америке, но из уважения к судовладельцу ему дали китайское название «Лао-цзы»[19]. Капитан, кроме того, приказал нарисовать на носу огромный глаз, как это делают на китайских джонках[20], чтобы уберечь судно от злых духов.

Оба француза выполнили все формальности, необходимые для вступления во владение своими новыми работниками, и погрузили их на пароход. Торговец, уплативший, к слову сказать, за каждого китайца по пятьдесят франков посреднику и по триста франков вербовщику, уже успел представить своих кули португальскому прокурору. Тот, как полагается, спросил каждого из них, уезжает ли он по доброй воле. Большинство из тех, кто при предыдущем опросе сказал «нет», чтобы избежать жестокого, бесчеловечного обращения, поспешили дать утвердительный ответ. Действительно, нередко случается, что из пятисот китайцев, опрошенных прокурором, человек сто отказываются уехать. Но, увы, после более или менее длительного пребывания в пунктах сбора, они с охотой соглашаются на любое предложение. Кули, выразившие желание уехать, помещаются на неделю в прежние сараи, после чего прокурор задает им снова тот же вопрос, что и неделю назад. Кое-кто все еще на что-то надеется, хотя судьба их, в сущности, решена.

До своего отплытия отъезжающие должны подписать в присутствии прокурора контракт. Документ составляется на китайском и португальском языках. Вот приблизительно что там написано: «Я такой-то, родившийся там-то и тогда-то, обязуюсь работать по двенадцать часов в сутки (во французских колониях работают семь часов) в течение восьми лет у владельца контракта. Обязуюсь также в течение всего этого времени полностью ему повиноваться и не покидать его владений. Мой наниматель обязуется меня кормить и выплачивать четыре пиастра (двадцать девять франков) в месяц и возвратить свободу в день истечения срока действия данного контракта».

Завербованные китайцы ставят свою подпись, она заверяется королевским прокурором и португальским консулом.

Обычно один китаец в Перу, на Кубе и на других островах Тихого или Атлантического океана стóит, если пользоваться языком торговцев, триста пятьдесят долларов (тысяча семьсот пятьдесят франков). Из них, как мы уже сказали, пятьдесят франков получает посредник, триста франков — вербовщик, в четыреста франков обходится пребывание в «Барракане», пятьсот франков достается капитану, и, наконец, оставшиеся деньги получает агентство по продаже кули уже на месте. Ах, если бы только эти деньги получал сам работник, а не бесстыдные вымогатели проклятого полуострова!

Фрике и Пьер сами договаривались с местным агентом и тем самым сэкономили по пятьсот франков на каждом работнике. Наши друзья заплатили за каждого работника тысячу двести франков, то есть за сто человек они отдали все, что было собрано их компаньонами на Суматре.

Теперь, когда были выполнены последние формальности, оба друга поспешили добраться до «Лао-цзы», где уже находились сотни две других эмигрантов, направлявшихся в голландские владения на островах Борнео и Ява[21]. Странное зрелище представлял собой этот на удивление грязный трехмачтовый корабль, на котором бестолково суетилась весьма пестрая команда, набранная в самых разных странах мира. Судно было явно перегружено, на палубе валялись какие-то тюки, мешки с рисом, ящики с продуктами, клетки, где кудахтали куры; в специальном загоне хрюкали свиньи, вскоре они вырвались на свободу и, опрокидывая на пути пассажиров и матросов, устремились к рубке на корме.

При виде этого чисто американского беспорядка Пьер Легаль, служивший на французских военных кораблях, где всегда царят чистота и порядок, лишь пожал плечами.

— Жалкая посудина, и капитан ей под стать, — пробормотал сквозь зубы старый моряк. — Только американский пират, плавающий в китайских морях, мог довести корабль до такого состояния. А экипаж! Индусы в белых куртках, африканцы в невероятных отрепьях, косоглазые малайцы да еще двадцать пять или тридцать китаез с косами… Хороши матросы!.. Настоящий зверинец!

В эту минуту капитан, стоя на мостике, произнес знаменитое «Go ahead!»[22], и корабль тут же занесло на повороте.

— Смотри-ка, смотри, — взглянув на помощника капитана, стоявшего в момент отплытия на своем посту, сказал Фрике, — если я только не ошибаюсь, с ним мы вели дела на суше. Что же до капитана… Черт возьми! Он поколотил вчера вечером нечистого на руку банкомета.