Приключения парижанина в Океании - [150]

Пират криво усмехнулся.

— Вы не сдадите меня властям, и я не буду повешен.

— Почему, скажите на милость?

— Да потому что я вам нужен. Ваши планы мне известны. Но я могу вам пригодиться, если вы будете благоразумны. У вас преобладают эмоции, а я человек дела. Давайте меняться! Мне деньги и свобода, а вам… Впрочем, вы это сами знаете. Хорошенько подумайте, прежде чем сунуть меня в петлю.

— Подумать, конечно, мы можем. А пока вы будете отдыхать под надежной охраной, день и ночь. И не вздумайте бежать, если вам дорога жизнь.

— Ладно. Не бойтесь. Не сбегу.

— Хотелось бы на это надеяться. А у вас, мастер Смит, не пропало желание сопровождать нас?

— Напротив. В этой безлюдной местности на каждом шагу подстерегает опасность.

— Тогда мне, как это ни прискорбно, придется разоружить вас, привязать вместе с господином Холлидеем к подводе и приставить к вам охрану. Вдруг вам взбредет в голову привести сюда эскадрон бушрейнджеров!

— Я на все согласен, мастер Фрике. Хотя подозрения ваши несправедливы.

Подвода тронулась, охраняемая неграми. Сириль вернулся к себе на станцию, унося благословение своих новых друзей. Буало, радуясь неожиданной встрече со своим дорогим малышом, Андре и доктором, которого любил как брата, следовал за экспедицией.

Путь их лежал на юго-запад, к месту слияния рек Муррея и Лоддона, а затем вверх по долине Лоддона, в богатый район Бендиго.

Преодолеть следовало расстояние более двух градусов южной широты, что заняло шесть дней. По мере приближения к цивилизованным местам туземцы проявляли все большее беспокойство. Ничего хорошего они от белых не ждали. Ведь европейцы уничтожали даже деревья и травы.

И вот, когда появился Сендхерст, окутанный облаком дыма, и осыпанные угольной пылью камедные деревья, редкие араукарии и умирающие магнолии, пришло время расстаться с аборигенами.

В сердце Кайпуна, вновь ставшего Ивоном Кербехелем, происходила жестокая борьба. Сможет ли он навсегда попрощаться с солнечными равнинами, где охотился на казуара[279] и кенгуру, опьяненный чудесным воздухом и ощущением свободы? Возьмет ли верх любовь к дяде, с которым он встретился таким чудесным образом, над привязанностью к туземцам?

И дядя, и его друзья считали, что самое лучшее для Ивона снова занять свое, пусть скромное, место в цивилизованном обществе. Но как мог Кайпун покинуть своих чернокожих братьев, которые спасли его, умирающего от голода, и приняли в свое время как родного.

Однако достаточно было нескольких слов МакНайта, чтобы все сомнения Ивона рассеялись.

Бледный как полотно, с глазами полными слез, Ивон бросил последний взгляд на своих братьев, раскинул руки, словно хотел всех их обнять, затем схватил свой бумеранг переломил надвое, бросил на землю и с отчаянием крикнул.

— Здесь умер Кайпун!..

Через час подвода уже была в Сендхерсте, на вокзале. Грузчики водрузили ее на платформу, где разместился и весь отряд, и поезд отправился в Мельбурн.

Американец, поначалу обнаружив несвойственное ему многословие, словно онемел. Он не отказывался от забот доктора, но больше не вспоминал о своем предложении войти в сговор с французами.

Это равнодушие, искреннее или наигранное, очень тревожило Фрике и его друзей. К тому же у них вызывало вполне справедливое удивление то, что ни Бускарен, ни его люди не сделали ни одной попытки вернуть свои сокровища.

Быть может, экспедиция идет по ложному следу? Не станут ли они героями мрачной комедии? Действительно ли в бочонках сокровища пиратов? Но когда Фрике проделал в каждом бочонке дырку, оттуда высыпалось несколько крупиц золота.

Как же мог янки оставаться равнодушным, зная, что потеряет эти несметные богатства, да еще будет передан в руки правосудия?

Друзья усилили наблюдение за пленниками, но ни словом, ни жестом те не выдали своих истинных намерений. И, лишь когда поезд подходил к Мельбурну, бушрейнджер заговорил.

— Сэр, — обратился он к Фрике, — согласитесь, что я не напрасно сопровождал вас. Флажок, который я водрузил на подводе, спас вас от неприятных неожиданностей. А ведь мне ничего не стоило бросить на вас сотню моих молодчиков. Вряд ли вам это доставило бы удовольствие.

— И им тоже, мастер Смит, — парировал Фрике.

— Допустим. И все же я последовал за вами добровольно, после того как вырвал вас и мастера Кербехеля из когтей золотодобытчиков, собравшихся вас линчевать. Теперь вам больше нечего бояться бушрейнджеров. Вы посреди цивилизованной страны, в городе с почти трехсоттысячным населением. Угодно ли вам будет отпустить меня?

Друзья переглянулись.

— Ладно, можете идти, — сказал Андре. — Вы спасли жизнь моему названому брату, и теперь мы в расчете.

— Спасибо, джентльмены. Вы очень великодушны. Другого я от вас и не ждал.

Как только поезд остановился, Сэм Смит исчез, обменявшись взглядом с американцем, у которого губы кривились в дьявольской улыбке.

— А теперь, — продолжал Андре, — поговорим с вами, мастер Холлидей. Вы завлекли нас ложными обещаниями, хотя и недостойно вступать в сговор с таким негодяем, как вы. Вы предложили выдать ваших сообщников. Что же, мы согласны… Ах, Боже мой, почему бы и нет? Разве боевые генералы и храбрые офицеры во время войны не принимают донесений от шпионов? Разве не покупают у негодяев за золото, во имя священной победы, необходимые сведения? Цель оправдывает средства. Итак, что вы хотели бы сообщить?