Приключения Паддингтона 2: История отважного медвежонка - [32]

С этими словами Феникс сел перед зеркалом и начал гримироваться.

Глава восемнадцатая Паддингтон и Великий побег

Позднее в тот же день Брауны и миссис Бёрд отправились в полицейский участок вместе с собранными миссис Браун доказательствами. Они рассказали дежурной (а это оказалась та же женщина-полицейский, которая арестовывала Паддингтона) всё, что им удалось узнать о Фениксе, о найденных на чердаке костюмах, и объяснили, что считают актёра настоящим вором, похитившим книгу-панорамку.

Женщина-полицейский делала пометки, но по её виду было понятно, что она не верит Браунам и миссис Бёрд.

– Я понимаю, что вы думаете, офицер, – сказал мистер Браун. – Вы думаете, что моя жена сошла с ума.

– Ну спасибо, дорогой, – усмехнулась миссис Браун.

– Но она права. На все сто права, – продолжил мистер Браун.

– А Джуди оказалась единственным журналистом, кто написал правду, – добавил Джонатан, поднимая над головой экземпляр школьной газеты, которую издавала его сестра.

– А Джонатан мне помогал, – покраснела Джуди.

– Только никому об этом не говори больше, – напомнил Джонатан. – Это не круто.

– Ну что ж, история удивительная, конечно, – сказала женщина-полицейский, жестом прося их замолчать. – Но что вам удалось доказать? Только то, что Феникс Бьюкенен держит в своей мансардной комнате старые театральные костюмы. Это ещё не доказывает, что он – вор. Принесите мне книгу-панорамку с отпечатками Феникса на ней, тогда и поговорим.

– Но... – начал было Джонатан.

– До этого, простите, я ничего не могу сделать, – твёрдо сказала женщина-полицейский и ушла, оставив их одних.

– Куда это она отправилась? – испуганно спросила миссис Браун.

– И что мы теперь будем делать? – добавил Джонатан.

– Не знаю, – тоскливо ответила миссис Браун.

– По крайней мере, мы можем рассказать хотя бы Паддингтону о том, кто на самом деле оказался тем вором, – попыталась хоть как-то подбодрить Браунов миссис Бёрд. – Это обнадёжит его.

И в этот момент часы пробили три часа.

– О нет! – в один голос вскрикнули Брауны. – Мы опоздали на свидание в тюрьму!

* * *

Пока Брауны пытались доказать в полиции невиновность Паддингтона, сам медвежонок с нетерпением ждал встречи с ними в тюрьме. Из головы у него не шли слова, сказанные ему ночью Кастетом: «...ты глазом моргнуть не успеешь, как они забудут о тебе. Совсем-совсем забудут...»

– Нет, Брауны не могут забыть обо мне. Они меня не бросят, – упрямо твердил медвежонок, наблюдая за тем, как приходят посетители к другим заключённым и как они уходят, и с каждой минутой всё отчётливее понимал, что Кастет мог оказаться прав.

В три часа прозвучал звонок, возвестивший о том, что отведённое для свиданий время истекло. Бедный Паддингтон негромко зарычал от обиды и отчаяния. Когда во всех стеклянных будочках для свиданий погасили свет, он молча покинул комнату встреч.

Вернувшись в свою камеру, Паддингтон лёг на кровать и вытащил фотографию с Браунами и миссис Бёрд. Представил ту же фотографию, но только теперь без себя... Тут по щеке медвежонка скатилась слеза, упала на пол и впиталась в половицы.

Паддингтон сел, посмотрел на тёмное пятнышко, оставленное упавшей слезой. Оно напомнило ему о первых каплях, падавших в джунглях Дикого Перу в самом начале сезона дождей. Медвежонок представил себе умытый ливнем тропический лес и мысленно растворился в нём. Это была его родина, его дом, и где-то там, неподалёку, была тётя Люси, всегда готовая помочь в трудную минуту своим советом. Сейчас её совет был нужен Паддингтону как никогда, и он позвал её: «Тётя Люси! Тётя Люси!» И она ответила ему, широко раскинув лапы, чтобы обнять ими своего любимого племянника: «Паддингтон! Что ты здесь делаешь? Я думала, ты сейчас дома». Паддингтон задрал голову и ответил, глядя ей прямо в глаза: «Боюсь, у меня нет больше дома. Как видите, я сижу в тюрьме, и Брауны совершенно забыли обо мне». Тётя Люси ничего не сказала, а затем тихо растаяла в воздухе и исчезла вместе с тропическим лесом.

А затем раздался стук и послышался другой голос, гораздо более грубый, чем у тёти Люси, и этот голос вернул медвежонка к действительности.

– Паддингтон! – позвал его Кастет сквозь вентиляционные трубы. – Сегодня самая подходящая для побега ночь. Если хочешь доказать свою невиновность, то решайся скорее. Сейчас или никогда. Ну как, ты идёшь?

Паддингтон наклонился ближе к вентиляционной отдушине, тяжело сглотнул подкативший к горлу ком и скрепя сердце ответил:

– Да. Иду.

Позднее тем же вечером, после того как надзиратель отдал команду: «Отбой! Гаси свет!», Фибс, Половник, Кастет и Паддингтон подняли половицы – каждый в своей камере – и соскользнули вниз, в подвальный переход. Там они встретились и двинулись цепочкой к торцу тюремного здания.

– А теперь спускаемся по жёлобу для грязного белья в прачечную, – сказал Кастет и первым соскользнул вниз.

Остальные съехали вслед за ним – скатываться по жёлобу оказалось так же легко, как с горки в детстве, и приземляться на груду грязного белья было мягко.

– Теперь в кладовку! – скомандовал Кастет. – Что делать там, сами знаете.

Паддингтон вместе с остальными пробрался в кладовку, где они нашли свою одежду и вещи, и забрали всё это с собой. Затем Паддингтона, который был самым маленьким из четверых, подсадили и отправили карабкаться внутри часовой башни, чтобы украдкой пробраться потом в кабинет надзирателя и выкрасть оттуда ключ от столовой – именно из этого помещения и было решено начать побег. Ну что-что, а лазить по деревьям Паддингтон научился с раннего детства, которое прошло у него в джунглях Дикого Перу. Так что на самый верх башни он забрался безо всякого труда и, осторожно пройдя на цыпочках, снял висевший на доске ключ от столовой.