Приключения нежной Амелии - [13]

Лицо Эрнста побагровело от гнева. Он вскочил, с грохотом опрокинув на пол свой стул.

– Месье! Я не позволю вам оскорблять мою невесту! – выкрикнул он. – Вы подлец!

Пассажиры за столом остолбенели. Что позволяет себе этот дерзкий смельчак? Согласно неписаным правилам морской жизни капитан был неприкосновенной фигурой и никто – будь то пассажир или член команды – не смел давать ему и его действиям какую-либо оценку. – Оскорбительные слова Эрнста означали одно – невероятный скандал!

Капитан с побагровевшим лицом поднялся из кресла.

– Повтори свои слова, зеленый юнец! – разъяренно прорычал он.

– Повторю столько раз, сколько вы пожелаете! Вы – подлец, месье, и я вас вызываю на дуэль, если вы немедленно не извинитесь за оскорбление, нанесенное моей невесте! – кричал Эрнст, совершенно выйдя из себя.

Капитан вновь разразился громыхающим смехом. Он подошел к бедному Эрнсту, не сознающему себя от гнева и боли, и схватил его за грудки.

– Вот тебе мое извинение, червяк! – прорычал он и хорошенько встряхнул значительно более нежно сложенного человека. Эрнст попытался высвободиться из его рук. Произошла короткая потасовка, по завершению которой неудачливый рыцарь, заступившийся за честь своей далекой возлюбленной, обнаружил себя связанным. Над ним стоял капитан и смотрел на него с выражением, в котором смешались воедино раздражение и веселье.

– Ну, что, парень? – сказал он и заложил порцию табака себе за щеку. – Теперь мы с тобой поговорим всерьез. Ты, находясь в открытом море, осмелился произвести нападение на капитана судна. На языке морского права это именуется мятежом, и здесь не играет роли, кто ты: пассажир или член команды. Я имею полное право бросить тебя в трюм и по окончании плавания передать морским властям. Можешь не сомневаться, у тебя было бы мало шансов снова встретиться с твоей дорогой Амелией или как там звать эту бабенку? Но я – не изверг, а ты – молодой малый. Как вы думаете, ребята, – обратился он к своим офицерам, – не намять ли нам ему бока, чтобы впредь он был осмотрительнее в выражениях?

Эрнсту показалось, что у него останавливается сердце, когда он понял смысл предложения капитана. Так этот сумасшедший действительно хочет подвергнуть его порке или, может быть, готов сам ею заняться? При одной мысли об этой ужасной процедуре щеки молодого человека лихорадочно зарумянились. В его ушах вновь зазвучали вопли избиваемых матросов. Неужели капитан осмелится обращаться с ним подобным образом? Юноша собрал по крупицам все свое мужество и заявил со всей резкостью, на которую был способен:

– Вы не имеете на это права, месье!

Капитан Буайо подступил к нему ближе и резко ударил его в лицо ладонью.

– Этот человек выступил против меня, капитана вашего судна, – коротко объявил он. – Снимите с него куртку и рубашку и привяжите к мачте. Уж я преподнесу этому олуху урок хороших манер и надолго напишу на его спине имя его дорогой Амелии!

Когда Эрнст осознал, что никакими усилиями не сможет избежать уготованного ему бесчестья, он решил отдать себя в руки судьбы. В душе своей он поклялся во имя Амелии оставаться стойким и не дать ни капитану, ни экипажу какого-либо свидетельства своей слабости. В конце концов репутация Амелии стоила того, чтобы он как настоящий мужчина стойко перенес любые испытания, предназначенные ему. Но когда его привязали с поднятыми вверх руками к мачте и порывистый морской ветер начал ласкать его обнаженную спину, ощущение бессилия и неизбежности предстоящего бесчестья судорогой свело ему горло. Он слышал, как матросы, выстроенные на палубе для наблюдения за экзекуцией, шушукаются и отпускают шуточки за его спиной.

На палубу поднялись капитан и оба офицера. Зычный голос капитана объявил, что Эрнст де Лувэ, преступивший законы моря, в соответствии с морским правом подлежит наказанию в виде 25 горячих ударов плетью. Наказание должно быть немедленно приведено в исполнение унтер-офицером посредством корабельного каната.

Несчастный Эрнст, чьи обнаженные плечи безжалостно жгло раскаленное солнце Карибского моря, собрал свои силы, чтобы выстоять в последующие полчаса. Его мускулы напряглись, когда первый удар со свистом обрушился на него, оставляя кровавый след на теле. Он собирался все стерпеть и не проронить ни звука, но боль оказалась сильнее. От пятого удара, когда канат с ужасающей силой вновь обрушился на него, он взревел во весь голос. Процедура тянулась мучительно медленно – удар в минуту, и нашему несчастному герою предстояло испить сию чашу до дна. Он дергался и извивался в своих путах, дико кричал, с его искаженного мукой лица струями сбегал пот… После заключительного удара капитан с удовлетворением подытожил:

– Это тебя научит здравомыслию, сын мой! Развязать его и отнести в каюту! Корабельный врач позаботится о нем, но до конца путешествия ему не разрешается выходить на палубу. Я не желаю видеть это лицо!

Последние дни путешествия превратились для Эрнста в адскую муку. Большую часть времени он был вынужден пролежать в своей каюте лицом вниз, вновь и вновь пытаясь взять верх над лихорадкой и болью, которые овладели его телом. В его лихорадочных грезах перед ним постоянно возникал образ Амелии. Амелии! – которая во всем цвете своей невинности ласкала его израненное тело! Вновь и вновь в своем горячечном бреду он выкрикивал ее имя, задыхался от жары, делавшей его пребывание в каюте непереносимым, протяжно и глухо стонал. Иногда ему начинало казаться, что он вот-вот умрет и никогда не увидит Амелию.