Приключения на Безымянной реке - [55]

— И я! — добавил Румик. Его черные глаза, такие беспокойные в другое время, не мигая, в упор смотрели на Рацека. — Я ведь знаю, где пещера!

— …и Эмиль, — назвал Рацек четвертого, — он тоже знает, где пещера.

Тело Эмиля напряглось, как струна. Во рту сразу пересохло, таким стремительным и жарким было охватившее его чувство радости: он — и вдруг один из самых надежных ребят!

— Приготовить все к отплытию и ждать моего возвращения! — отдавал последние инструкции Рацек Акве. — На плоскодонке вы в безопасности, даже если вода поднимется еще на три метра. Держитесь края поляны, направляйте лодку по течению! Ясно?

— Ясно!

Голоса Рацека и Аквы звучали для Эмиля словно из бесконечной дали. В ушах стоял такой же шум, как шум бурлящей реки. Но шумело в ушах от безмерной радости и гордости. Да, гордости! Ведь он попал в четверку самых надежных ребят!

Спасательная команда направилась к лодкам. И вот тогда, когда все на минуту задержались над разбушевавшейся рекой, Эмиль вдруг понял, почему Рацек выбрал именно его и почему он так ему доверяет. За вчерашний день, за то сообщение, которое он хотел передать «альбатросам», за спортивное мужество и спортивную честь. И его снова охватила радость. Да, награда, доставшаяся ему, сделает честь всякому! Он довольно засмеялся. Рядом с ним бурлила вода, вся покрытая бешено кружащейся пеной, но Эмиль стоял и смеялся, он совсем не боялся этой бурлящей воды: ведь это же просто вода, в которой он был как дома.

Но тут же ему пришло в голову, что честь, которую ему оказал Рацек, — это еще далеко не все! Да, Эмиль, тебе придется еще многое, очень многое сделать, прежде чем ты заслужишь настоящую славу! Так бывает при восхождении на гору. Тебе показывают на ее вершину и говорят: «Если туда заберешься, тогда ты и впрямь такой, каким нам кажешься…»

Эмиль снова поглядел на реку, словно набирался сил для завоевания своей славы, и тут река предстала перед ним совсем в ином свете; она показалась ему препятствием, которое он должен во что бы то ни стало преодолеть. Он уже больше не смеялся, его даже забило от легкого озноба.

Река почти подкралась к лодкам. Но теперь, к удивлению всех, она устремлялась только вперед и, казалось, совсем не поднималась вверх. А ведь раньше вода прибывала прямо на глазах.

За два дня вылилось с неба немало воды, но все же не столько, чтобы этим можно было объяснить такой стремительный и мощный подъем воды в реке. Вероятно, где-нибудь на Шумаве или в южной Чехии дождя пролилось на землю намного больше, чем здесь, поэтому таким стремительным и было наводнение. Так предполагал Рацек, и он не ошибся: волн становилось все больше и больше, а течение все стремительнее. Значит, наводнение еще не кончилось.

Пока ребята отвязывали «Утку» и рассаживались по местам, пришлось ему немало побродить в воде среди бурного течения. Да, вода еще будет прибывать и вскоре затопит пещеру. И они должны прямо смотреть в глаза этой опасности.

Ребята работали в воде, как заведенные машины; они знали, что должны проникнуть в пещеру раньше воды, если хотят застать Ондру живым.

— Карлик, Стракош, Эмиль — на левый борт лодки, я с Зикмундом — на правый! — скомандовал Рацек.

Это в какой-то степени уравновесит лодку. За руль он не посадил никого, он был уверен, что сам удержит лодку в нужном направлении.

И вот лодка отчалила.

— Ближе к берегу! — громко командовал Рацек. — Раз, два! Раз, два!

Ребята, пригнувшись, гребли изо всех сил. Против ожиданий, лодка довольно быстро и легко продвигалась вперед, так как у края затопленной лужайки, ближе к берегу, течение не было очень сильным.

Утро распогодилось, но внезапно опустился туман, и все вокруг стало невидимым. Только направо, рядом с лодкой, проглядывался пологий, поросший травой склон, а слева — река. Потом справа потянулись скалы, а слева — все та же бурлящая река. В этом месте ее течение стало более грозным и стремительным, потому что лодка миновала мелкий, затопленный берег и очутилась среди скал, которые ребята когда-то проплывали, прислушиваясь к зловещему гудению волн в подземных пещерах. Теперь эти пещеры, залитые водой почти до самого потолка, безмолвствовали. Зато гудела вся река.

Река! Ребята никак не могли отделаться от мысли о ней, она будто овладела всеми их чувствами и помыслами. Им казалось, что сейчас в мире существуют только река и туман, который, конечно, по сравнению с рекой не казался таким всепоглощающим и страшным. По реке неслись хлопья пены, ветки, обломки деревьев — все это стремительно мчалось вперед, сопровождаемое непрестанным гулом. А навстречу этому потоку спешила плоскодонка.

Плоскодонка спешила, и все-таки она еле-еле продвигалась вдоль скал.

Ребята гребли, как никогда в жизни, но ведь никогда еще не стоял вопрос о жизни одного из них. В эту минуту они думали об Ондре не просто как о веснушчатом зубастом пареньке со смешным вихром над лбом — они думали о члене своей команды, своем товарище, попавшем в беду, и это было важнее всего.

Ребята видели перед собой только отрезок страшной реки, в которую они погружали свое единственное оружие — весла. Пещера — так, по крайней мере, утверждал Эмиль — была совсем уже близка. Эмиль узнавал знакомые очертания скал: нужно проплыть еще неполных пятнадцать метров против течения вдоль первой скалистой башни, затем промелькнет отвесная скала, а там уже останется каких-нибудь три метра.