Приключения на Безымянной реке - [36]

— И сейчас еще ходит удить?

— И сейчас, — серьезно подтвердил Эмиль, шмыгнув носом. — Он называет это «успокаивать нервы». А вообще-то говоря, ему даже не очень хочется ловить рыбу, потому что ему ее жалко. Видишь ли, он считает, что раз рыба немая, значит она несчастная…

Франта-Мышка решил уточнить:

— А вот… мы… сейчас… ловим рыбу или успокаиваем нервы?

— Пожалуй, и то и другое. Если мы что-нибудь поймаем, это будет считаться рыбной ловлей, а если ничего — значит, успокаиваем нервы. Понятно?

Франта-Мышка вполне удовлетворился объяснением и замолчал. Приятели сидели тихо, как мыши, и зачарованно смотрели на поплавок. Но поплавок и не думал шевелиться. К этому времени застыл и ветер, и все вокруг замерло в неподвижной духоте. Франта-Мышка свесил ноги в воду.

— Интересная штука — вода, — сказал он задумчиво. — Вроде красивая, а вообще-то сплошная грязь.

— И вовсе не грязь, — запротестовал Эмиль, снова потянув носом. — Можешь мне поверить, я воду хорошо знаю. Я начал плавать, когда еще и в школу не ходил, и уж с той поры ничем другим не занимался.

— Как это — ничем другим не занимался?

— Ну, никаким другим спортом. Я всегда занимаюсь только тем, что мне хорошо удается.

— Странное дело! А я наоборот, — мне все время хочется заниматься какими-то новыми вещами.

— Вернее, я тоже хотел бы научиться чему-нибудь другому, кроме плавания, — признался Эмиль, — но, когда у меня не получается, я сразу начинаю злиться.

— Это, наверное, оттого, что ты все время только плавал.

— Наверное. Только я теперь все наверстаю, теперь-то у меня воля стала очень сильной, — проговорил Эмиль.

Он пристально смотрел на поплавок, но вдруг вместо поплавка увидел в воде самого себя со своей хваленой волей. Она была написана у него всюду, на лице, на подбородке, на носу и… Просто каждому бросилось в глаза, какой он волевой парень, и все вокруг говорили: «Друзья, посмотрите, этот Эмиль — парень твердый, как алмаз. Просто замечательный парень!..»

— Послушай-ка! — раздался в этот момент голос Франты.

Эмиль, сбросив оцепенение, снова пустился в рассуждения о воде, словно они и не говорили ни о чем другом:

— Разве вода грязь? Вода — вещь хорошая, и ей надо… как бы тебе сказать… ей надо доверять. Когда на воде растянешься, как на земле, и не боишься ее, то она так хорошо тебя держит, что никогда не утонешь, даже если захочешь.

— Как это — растянешься?

— А вот так, — ответил Эмиль и влез в воду. Он выпрямился и лег на спину, погрузившись весь, с головы до пяток в воду.

— Ну как, держит меня или нет? — спросил он торжествующе, когда вновь встал.

— Держит! — ответил с восхищением Франта-Мышка. — Я сейчас тоже попробую.

Но, наверное, Франта был сделан из другого теста, более тяжелого, чем Эмиль. Едва коснувшись воды, он сейчас же камнем пошел ко дну, и ему пришлось поплыть, чтобы вынырнуть на поверхность.

— А меня вода не держит.

— Потому что ты ее боишься! Всегда, если ты чего-нибудь боишься, дело гиблое — можешь поставить крест на этом деле. Вот и вода сразу чувствует, что ты ее боишься. Я уж это знаю по опыту. Сначала она тебя легонько качнет, словно хочет проверить, а если ты и вправду испугаешься, она тебя проучит. Если же не испугаешься и спокойно будешь лежать, то — все в порядке, потому что вода чувствует, что ты ей веришь. А она это любит. Ну, давай еще разок!

Франта-Мышка попробовал второй раз растянуться на воде, но, видно, воде он пришелся не по душе, и он снова камнем пошел ко дну.

— Струсил, струсил! — закричал Эмиль.

— Вот и не струсил.

— Не ври. Хоть капельку, а боялся. «Ну, давай еще раз! И обязательно крикни: «Гоп-ля! Тра-ля-ля!» Как Зузка…

И — о чудо! — на этот раз Франта-Мышка тихо закачался на воде, как поплавок. Совсем не шевеля ни ногами, ни руками, он спокойно лежал на воде. Наконец он вылез и отдышался.

— Вот здорово! — восторженно зафыркал Франта. — Просто не бояться, и всё!

— Я же говорил тебе. И так во всем, не только на воде. Как только струсишь…

Тут Эмиль остановился — он вспомнил, что у него самого частенько душа уходит в пятки от страха. Ну ничего, это пройдет, успокаивал он себя. Если получается на воде, и в остальном дело пойдет на лад.

Так ребята еще долго бы беспечно развлекались, если бы не увидели, что их довольно далеко снесло течением от места, где началась их рыбная ловля. Они побрели против течения. Внезапно Эмиль заметил, что по воде навстречу плывет какой-то прут, делая странные извилистые повороты.

— Смотри-ка, что за странный прут! — Эмиль первым подскочил к пруту и не удержался от хохота: — Франта, да ведь это наша удочка. Рыба поймалась на крючок и захотела удрать. Мы, наверное, плохо укрепили удочку. Хватай ее! Живо!

— Живо! — восторженно завопил Франта.

Напрягая силы, они подтаскивали удочку к берегу. Прут прыгал у них в руках, как живой, но наконец ребята достигли берега и увидели на конце удочки большущую рыбину. Она яростно била хвостом по воде.

— Это же лещ! — обрадовался Эмиль, когда они вытащили добычу на траву. — Не меньше килограмма! — и пустился вокруг рыбы в дикий пляс.

— А что с ним делать?

— Устроим ему небольшой пруд, чтобы он у нас не заснул. Живо! Живо!