Приключения на Безымянной реке - [22]
— Укротители диких лошадей, — выпалил Румик с азартом, — прыгают в седло и…
— Они ездят без всяких седел, — на этот раз поправил его Патичка. — И даже без шпор. Они мчатся, будто прямо срослись с конем, и никакого седла им не надо.
— Ну, знаешь, без уздечки не обойтись, — возразил Ондра. — И без стремян тоже. Ну как ты, скажем, взберешься на коня без стремян, а?
Патичка немного растерялся, но тут его выручил Франта-Мышка:
— А почему бы и нет?
Ондра и Румик посмотрели на него с удивлением: они не привыкли, чтобы Франта-Мышка вмешивался в их дела.
— Ты еще будешь нам объяснять! — презрительно сплюнул Ондра. — А сам-то небось коня видел только в бинокль.
— А вот и видел: у моего дяди был мерин, — гордо ответил Франта. — Уж я на нем поездил!
— И без узды, скажешь!
— И без узды.
— Тысяча уток! — В эту минуту Виктор вспомнил о традиционном проклятии, которое они приняли сегодня утром. — И без стремян?
— Да у нас стремян вовсе не было.
— Тысяча альбатросов! — насмешливо воскликнул Румик. — Так покажи нам свое искусство!
Он не успел договорить. Франта-Мышка оглянулся по сторонам, подошел к кобыле, погладил ее по шее и одним махом взлетел на ее широкий хребет.
Все произошло так молниеносно, что Виктор едва успел издать предостерегающий возглас:
— Осторожно, Франта, тебя увидят из трактира! Это их конь.
— А что с конем случится? — одернул его Ондра. — Не съедим же мы его!
— Слезай, Франта! — испуганно упрашивал Эмиль. — Может, на нем нельзя ездить. Может, эта кобыла еще кормит жеребенка.
Ондра от восторга даже хлопнул себя по коленям:
— Ой, ребята, слышали что-нибудь подобное? Она кормит! Кобыла кормит!
— А что же она делает?
— Сосет, вот что!
— Не она сосет, а он сосет, жеребенок, — педантично поправил Эмиль.
Но Румик был сыт по горло зрелищем Франты на коне и стал нетерпеливо стягивать приятеля за ногу.
— Ну хватит, слезай! Тоже мне наездник! Трясется на кобыле, а сам ни с места! Смотри, как надо…
Франта-Мышка послушно слез и стал смотреть, как теперь Румик с помощью Ондры взбирался на коня.
— Но-о-о! — заорал Румик, взобравшись на спину кобылы, и дернул ее за гриву, словно за уздечку. — Но-о-о!
Но кобыла равнодушно стояла на месте, только шевелила ушами.
— Наездники не кричат «Но-о-о!» — засмеялся Патичка. — Они шепчут коню на ухо заветное словечко.
— Какое еще словечко?
— Ха-ха-ха! Беги спроси трактирщика. Кому еще знать! — Патичка от смеха прямо катался по траве.
Эмиль потянул Франту-Мышку за рукав:
— Пошли! Спросим, можно покататься или нет. Всегда лучше спросить.
Румик и Ондра уже забыли о них. Они забыли и о них, и о подземелье и теперь вовсю спорили, кто лучше умеет обращаться с лошадью.
— Слезай, — требовал Ондра, — так у тебя никакого галопа не получится. Разве так сидят на коне!
— А как?
— Слезай, покажу. Слезай, говорю тебе!
— Не слезу, — заартачился Румик. — Лучше ты влезай и садись у меня за спиной. Такой кобыле все нипочем, она и двух выдержит.
— Ясное дело, — закивал головой с золотыми кудрями Патичка. — Наверняка двоих выдержит, ведь если кто-нибудь кого-нибудь увозит, так всегда на коне двое. Увозят, правда, обычно людей женского рода — вот, скажем, например, в истории Бржетислав увез Итку. Он ее, правда, перебросил через седло… Во всяком случае, так однажды отец нарисовал.
Отец Патички был известным художником-иллюстратором.
— Не хватало еще, чтобы меня через седло перебросили! — недовольно пробурчал Ондра. — Я буду сидеть, пожалуйста, перебрасывайте через седло кого-нибудь другого…
— Давай влезай! — не утерпел Румик. — И в карьер!
Кобыла и вправду оказалась очень терпеливой, ибо Ондра взбирался на нее без особой ловкости, и вообще без помощи Патички ему бы не попасть к ней на спину. Но наконец на лошади восседали оба всадника: Румик впереди, Ондра у него за спиной.
— Ну, а теперь пускай ее в галоп, если ты знаешь, как это делается!
Ондра чмокнул, но кобылка, пофыркивая, по-прежнему спокойно стояла на месте.
— Эй, вы! — крикнул им снизу Патичка. — Вы так сидите, точно собрались фотографироваться, только, пожалуй, моментальный снимок у вас не выйдет.
— Не болтай! Тоже мне умник нашелся! — проворчал Румик, начиная злиться. — Сам бы посидел на ней…
— Подумаешь! — ухмыльнулся Патичка. — На такой-то дохлой лошаденке. Уж лучше на жеребенке. По крайней мере, буду там один.
— На жеребенке! — захихикал Ондра и сразу же пожалел, что не ему пришла в голову эта блестящая идея. — Да на жеребенке только маленькие дети…
Он поперхнулся, широко открыв от удивления рот. Патичка ловким прыжком вскочил на спину жеребенка и горделиво заорал:
— Ого-го!
Но победа оказалась непродолжительной. Жеребенок сначала только махнул хвостом и удивленно повернул голову, словно пытаясь установить, что за огромный овод уселся ему на спину. Потом он захлопал глазами, увидев, что вместо овода у него на спине мальчишка, размахивающий что есть силы руками… И тут жеребенок вдруг пригнулся, как кошка, и лягнул задними копытами…
Патичка был так удивлен внезапной выходкой жеребенка, что не переставал кричать «Ого-го!», даже когда взлетел в воздух.
Испуганный жеребенок рванулся вперед, а за ним двинулась заботливая лошадиная мама. Ондра тут же плюхнулся на землю. Румик кое-как удержался. Вцепившись в гриву, с горящими глазами, захваченный быстрой ездой, он орал во все горло:
