Приключения Муна и Короля призраков - [8]

За полгода дама поняла, почему здесь не нужны драгоценности. Когда надо выжить и не сойти с ума, необходимы еда (которую дама находила по совету Бетзима в расщелинах горы) и надежда (которую Бетзим дарил ударами кирки). Еда и надежда. Кильда это прекрасно поняла и, можно сказать, обрела душевное спокойствие. Иногда она даже красила губы, когда собиралась с некоторыми жителями молча смотреть, как кроны, одетые в алмазные снежные шапки, торжественно сверкали на солнце, а ночью – под луной.

На выступе осталось десять человек. Один за другим люди исчезали, не говоря ни слова.

***

В ту ночь свет горел только в одном жилище. В том самом домике на краю выступа. Его единственное окно, из которого робко вылетал тусклый свет, выходило на лес. Из покатой крыши торчала бездымная труба. В домике жили Мун и его мама.

Мун был очень серьезным мальчиком со светлыми беспокойными глазами, едва заметными веснушками и всегда взъерошенными темными волосами. Однако серьезность и строгую морщинку на лбу, не свойственные его возрасту (Муну было почти тринадцать), мальчик приобрел, живя на выступе. В раннем детстве всё было по-другому. Он хоть и очень редко плакал, не требовал игрушек, но лишь научился ходить, топтал любую лужу, что попадется на пути, постоянно норовил куда-то убежать, и, в общем-то, всем своим поведением показывал, что будет из числа «хулиганистых», но при этом добрых молодых людей. Однако судьба Муна стала к нему безжалостно-неблагосклонной очень рано. В четыре года их с мамой покинул отец, и жить в королевстве Цепного шторма стало совсем трудно. Налоги в те времена повысили до половины зарплаты. Те свитера, которые мама вязала и продавала на рынке, уже не могли прокормить ее и Муна. Когда очередной ураган снес их дом, проживать пришлось в захолустье с мышами и тараканами. Мун и тогда не плакал и ничего не требовал с истерикой; лишь не отпускал мамину руку перед сном, когда она укрывала его лоскутным одеялом. Он тихонько засыпал, а мама уходила на кухню и, содрогаясь, рыдала, судорожно стуча спицами вывязывая новый свитер возле едва горевшей свечи.

Однажды все закончилось. Перед сном мама зашла проверить своего мальчика и увидела, как таракан приближается к его уху. Это было последней каплей, женщина не выдержала, и на следующее утро они стояли на вокзале со скромным багажом, выбирая, куда поехать. Но билеты на все рейсы были слишком дорогими.

Вдруг их подозвала кассирша из кассы, которая была закрыта по техническим причинам. Она осмотрелась и предложила маме и Муну билеты… до некой Ярмарки, о которой мама ничего не знала. Не слишком любезная кассирша тоже ничего не знала, лишь предупредила, что ей строго-настрого приказали отдать эти билеты, причем именно им. Поезд отходил через десять минут, и новоявленные пассажиры едва успели.

Поезд по дороге перевернулся, но мама с Муном выжили и кое-как добрались до выступа на скале, где Мун рос среди мертвой карусели и безмолвных жителей деревни. Отсутствие друзей и каких-либо собеседников сказались на его характере. Естественно, он вырос молчаливым и задумчивым. Но ни капли не злым. Научился быстро взрослеть, поскольку маме нужна была помощь в быту. И самое главное, сохранил теплое сердце и добрую душу. Таким вот был Мун. Мальчик с широко раскрытыми глазами.

Его познания о мире были скупы, так как ограничивались выступом, кронами Леса, и рассказами мамы. И все же это не мешало ему додумывать Вселенную на свой лад. В ходе этого занятия, ставшего любимым, представления о мире настолько прочно и красиво уложились в голове, что ему ничто не давало повод ругать судьбу. Благодаря раздумьям, вся нынешняя жизнь не казалась Муну ужасной. Более того, он был порой счастливым. Прежде всего, благодаря маме, которую бесконечно любил.

Она старалась, как могла. Даже когда вскоре после их приезда огромная часть выступа обвалилась, и остался лишь кусок пирога, мама не давала сыну грустить. К счастью, их домик остался не разрушенным, укрывая эту небольшую, даже, можно сказать, крошечную семью.

Мама просила не разговаривать Муна со здешними обитателями. Она объясняла каждую просьбу, ведь общалась с сыном, как со взрослым. Не разговаривать с жителями она просила, потому что они, по ее мнению, разучились быть счастливыми и оттого воспринимали мир неправильно. А единственной маминой мечтой было счастье Муна.

Ей приходилось придумывать и рассказывать всякие сказки и легенды, истории, похожие на правду, и небылицы. С одной стороны, она хотела, чтобы мальчик мечтал. Это была единственная возможность унести его подальше отсюда. С другой – так она воспитывала его, закладывая в истории глубокий смысл. Однако, конечно, мама понимала, что встреча с реальным миром сильно пошатнет в сыночке всё, над чем она так трудится. Чем же это закончится, даже не хотела думать.

Когда Кильда совершала очередную ночную прогулку, в печке домика Муна и мамы не было дров, отчего он промерз насквозь. Они лежали под тремя одеялами и смотрели на снежинки, падающие на Лес.

– Ты когда-нибудь слышал легенду о цветке? – тихо спросила мама.

– Нет… – прошептал Мун.