Приключения маленького лорда - [14]

– Я полюбил бы его ещё больше, если бы ты жила в нём, – отвечал маленький лорд с тяжёлым вздохом.

Он не мог не удивляться тому странному положению, которое заставляет его Дорогую жить в одном доме, а его в другом.

Дело в том, что миссис Эрроль решила не говорить Цедди, почему граф пожелал разлучить их.

– Лучше не говорить ему, – сказала она Гавишему. – Он не поймёт всего, только изумится, и ему будет больно и обидно. Кроме того, я уверена, что у него явятся более естественные и более нежные чувства к графу, если он не узнает, что его дедушка так жестоко не любит меня. Никогда в жизни ему не случалось видеть ненависти или жестокости, и для него было бы большим ударом узнать, что кто-нибудь может ненавидеть меня. Он сам такой любящий, и я так дорога ему! Лучше не говорить ему ничего, пока он не станет старше; лучше и для него, и для графа. Хотя Цедрик ещё совсем ребёнок, это положит преграду между ними.

Поэтому маленький лорд узнал только, что ему нельзя жить вместе с матерью по какой-то таинственной причине, которую он не может хорошенько понять, так как ещё слишком мал. Он изумился, однако не стал много раздумывать об этом. И вот после многих разговоров с матерью, во время которых она стремилась показать ему лишь блестящую сторону его будущей жизни, её тёмная сторона начала бледнеть. Но всё же Гавишем время от времени замечал, что мальчик сидит в странной позе взрослого и с очень серьёзным личиком пристально смотрит на море. Не раз также слышал он, что с губ Цедди срывается совсем не детский вздох.

– Мне грустно не жить с ней в одном доме, – сказал Фаунтлерой во время одной из бесед с адвокатом. – Вы не знаете, до чего это мне неприятно, но ведь в мире столько неприятностей, и их все приходится выносить! Так говорит Мэри, а иногда и мистер Гоббс. Дорогая хочет, чтобы я жил у дедушки, потому что, видите ли, все его дети умерли, а это очень-очень печально. Так жаль человека, у которого умерли все дети. И один из них убился неожиданно.

Люди, которые знакомились с маленьким лордом, всегда восхищались его рассудительной манерой во время разговоров. Это казалось тем милее, что нежные губки ребёнка произносили почти стариковские слова, а на невинном круглом детском личике лежал отпечаток доброты и наивности. Все улыбались, видя, как красивый, цветущий, курчавый мальчик сидит, поглаживая колено пухлыми ручками, и разговаривает, точно взрослый. Мало-помалу Гавишем начал находить необыкновенное удовольствие в его обществе.

– Итак, вы постараетесь полюбить графа? – спросил он.

– Да, – ответил маленький лорд. – Он мой родственник, а ведь родственников надо любить. Кроме того, он был так добр ко мне! Когда кто-нибудь сделает для вас столько и пожелает, чтобы у вас было всё, чего вам хочется, вы его полюбите, даже если он неродной вам. Когда же всё это делает родственник, вы невольно привяжетесь к нему.

– Как вы думаете, – спросил Гавишем, – он полюбит вас?

– Думаю – да, – сказал Цедди. – Ведь я его родственник, маленький сынок его сына, и, видите ли, дедушка, вероятно, уже любит меня, иначе он не пожелал бы, чтобы у меня было всё, что мне нравится, и не послал бы вас за мной.

– Вы так полагаете? – спросил адвокат.

– Да, – заметил Цедди. – Разве вы сами не думаете так же? Конечно, человек не может не любить своего внука.

Едва люди, страдавшие морской болезнью, оправились и вышли на палубу, чтобы усесться на удобные стулья и насладиться воздухом, они тотчас же узнали необыкновенную историю маленького лорда и заинтересовались мальчиком, который то бегал по пароходу, то гулял с матерью или с высоким худым старым адвокатом, то болтал с матросами. Он всем нравился, у него повсюду появлялись друзья. Заводил дружбу он охотно. Когда взрослые пассажиры расхаживали по палубе и позволяли ему гулять с ними, он ступал лёгкой, твёрдой походкой, весело и охотно отвечая на все их шутки. Когда с ним разговаривали дамы, вокруг него всегда слышался смех. Когда он играл с детьми, в играх царили веселье и оживление. Между матросами у него были задушевные друзья. Он слушал их удивительные истории о морских разбойниках, кораблекрушениях и далёких пустынных островах; он учился свёртывать верёвки и оснащать игрушечные кораблики, приобрёл множество сведений относительно топселей, гротов и так далее. По временам в его разговорах проскальзывали морские термины, а однажды он вызвал целую бурю хохота в толпе дам и мужчин, которые, [4]завернувшись в шали и пальто, сидели на палубе, с самым милым выражением сказав:

– Пусть задрожат все реи, если сегодня не холодный день.

Цедди удивился, что они засмеялись, он слышал это морское выражение от одного старого моряка по имени Джери, который рассказывал ему разные истории. Судя по словам Джери, он совершил две или три тысячи плаваний и каждый раз неизменно терпел кораблекрушение близ острова, густонаселённого кровожадными людоедами. Эти дикари постоянно поджаривали то одну, то другую часть его тела и съедали её, а скальпировали его раз пятнадцать или двадцать.

– Поэтому-то он и лысый, – объяснил лорд Фаунтлерой матери. – На голове человека, с которого несколько раз снимали скальп, волосы никогда не вырастают. У Джери так и не выросли волосы после того, как король паромакевикинов срезал ему кожу на голове ножом, сделанным из черепа предводителя вопслемумкиев. Джери говорит, что это был один из самых ужасных случаев в его жизни. Когда король начал точить нож, волосы стали дыбом у Джери на голове, да так и не опустились, и король носит у пояса его скальп, который походит на головную щётку. Я никогда не слыхал ничего ужаснее прошествий Джери. Мне так хотелось бы рассказать обо всём этом мистеру Гоббсу.