Приключения маленького горбуна - [30]

— Вы думаете, я боюсь? Не забывайте, я из Марселя… А разбитая посуда? — вспомнил Галипот в дверях, указывая на осколки, рассыпанные по полу.

— Иди! Я заплачу́.

ГЛАВА 3

Прощание. — В море. — Тринидад, Панама, Сан-Франциско. — Покупка корабля. — Парусник или пароход. — Что нужно для плавания. — Экипаж. — Кошкины крестины. — Тринадцатый. — «Лиззи». — В путь.

Стоянка «Лабрадора» в порту подходила к концу. Увы, время летело слишком быстро для новых друзей. Пришла пора расставаться, так как священный долг друга звал господина Редона с женой в дорогу. Через час трансатлантическое судно должно было сняться с якоря и взять курс на Францию. Марион с детьми и Татуэ проводили путешественников до пристани, чтобы проследить, как те благополучно взойдут на борт уже дымившего вовсю парохода. После торнадо море казалось спокойным, и среди волн они с содроганием заметили трупы акул. Молодой человек посмотрел на жену, затем на капитана, как бы говоря взглядом: «Ведь это вам мы обязаны счастьем жить!»

Прощание было трогательным и мучительным. Взаимная симпатия уже переросла в крепкую дружбу. Руки дрожали от последних прикосновений, голос — от последних напутствий. Раздался пушечный выстрел, и «Лабрадор» стал медленно набирать ход. Навстречу ему плыл английский пароход. После традиционных приветствий флажками он бросил якорь.

— Это «Ассириан» из Принц-Лайна, — сказал Марион. — Вот он-то и отвезет нас завтра в Колон[91]. Пойду забронирую места.

Беглецам предстояло провести на берегу последнюю ночь. Подготовка к отъезду не заняла много времени. Галипот, взяв расчет, присоединился к ним на рассвете, и все пятеро взошли на борт парохода.

Путешествие из Тринидада в Колон, хоть расстояние и не было большим, казалось немного утомительным. Но никто и не думал жаловаться. Все радовались предстоящим переменам. Особенно довольными чувствовали себя мальчик и девочка. Они сбросили убогие одежды и плыли теперь не в тесной каюте для эмигрантов, а в просторном и комфортабельном купе, где ели и пили вдоволь. Впервые после столь долгого перерыва детские сердца наполнились радостью и надеждой.

Судно продолжало рейс, проплывая красивейшие города побережья: Карупано, Ла-Гуайро, Пуэрто-Кабельо, Савинилью. Через семь дней путешественники прибыли в Колон. В порту они сразу же пересели на поезд, который за три часа должен был доставить их в Панамский город Истм, что находился в шестидесяти шести километрах. Там предстояло ждать на месте целую неделю, так как теплоход американской тихоокеанской компании, курсировавший между Панамой и Сан-Франциско[92], ходил лишь два раза в месяц.

Наконец путешественники сели на борт долгожданного «Онтарио», и теплоход, не прошло и двух недель, доставил их в американский порт.

Сан-Франциско оказался огромным многонаселенным городом. Здесь проворачивались самые крупные сделки и привозились товары со всей Америки и Азии. Но друзьям некогда было наслаждаться жизнью. Время торопило их. Едва устроившись в гостинице, капитан приступил к делу. Сначала предстояло выбрать корабль. В порту торговец предложил посмотреть суда на продажу. «Парусник? Пароход?» Пароходы Марион не любил. Будучи потомственным моряком, он уважал лишь парусную навигацию, считая, что только она может сформировать настоящего морского волка. Увы, парусных судов, бороздивших водные просторы, становилось все меньше и меньше. Бретонец верил в то, что у парусов есть душа и чувства, что экипаж и судно связаны магической силой, живущей в этом удивительном человеческом изобретении.

Однако чувства в сторону. Были у парусников свои недостатки, были и свои преимущества. Например, с ними не могла произойти поломка двигателя, случавшаяся довольно часто с пароходом, не мешали горы угля на палубе, в машинном отделении и в трюмах. Судно не нуждалось в специально обученном персонале, который к тому же нелегко было нанять. И наконец, отпадала необходимость запасаться топливом и провизией на все время плавания. Состоящий из дерева и ткани, парусник мог проникнуть всюду. Прочная обшивка хорошо противостояла ударам любых предметов, особенно многочисленным коралловым полипам[93], встречавшимся в морях, которые Марион собирался посетить. Зачастую пробоина в стальном корпусе парохода могла привести к гибели судна, тогда как дырка в днище парусника — ерундовое дело. Кусок доски, деготь, пакля, жир — и течи как не бывало. А если вдруг шторм разбивал яхту посреди океана, всегда находилась возможность добраться до берега с помощью обломка мачты с парусом.

Взвесив все «за» и «против», Марион, потратив два дня на тщательное изучение продающихся судов, наконец нашел то, что хотел. Он выбрал красивую трехмачтовую шхуну грузоподъемностью четыреста тонн, стройную и элегантную, как яхта, с почти новыми парусами и свежевыкрашенным корпусом. Сделка оказалась удачной, моряк заплатил всего лишь тридцать пять тысяч франков. Теперь предстояло закупить провизию и подобрать команду, что представлялось особенным трудным. Пока что экипаж насчитывал лишь двоих: капитана, мечтавшего о былом уважении, и кока, собиравшегося употребить всю свою кулинарную фантазию на приготовление оригинальных блюд. На случай борьбы экипаж должен быть многочисленным, выносливым, смелым, а главное — преданным капитану. Предполагалось набрать двенадцать человек, среди которых обязательно должны присутствовать плотник и кузнец, помощник капитана, боцман и юнга. Татуэ в команду не входил и считался пассажиром. Но, обладая разносторонними способностями, мог быть полезен в любом деле.