Приключения мальчика с собакой - [4]

– Ох, если бы ты только слышал! – воскликнул Клеон и яростно потряс кулаком.

Лев зарычал, не понимая, кто обидел его хозяина.

Пассион вопросительно глядел, ожидая рассказа, и Клеон передал ему все, что услышал по дороге к дому и у дверей родной хижины. И всякий раз, как он прерывал рассказ проклятиями, Лев вскакивал и бежал обнюхать кусты – не там ли спрятался враг Клеона.

Пассион слушал нахмурившись и машинально ломал недоделанную свирель.

– Я бы, знаешь, как поступил на твоем месте? – вдруг сказал он. – Я бы подговорил рабов Дракила, чтобы они его убили.

– А их за это распяли бы на крестах?

– Зачем же этого ждать? Надо поднять рабов на хозяев! Ты стал бы их предводителем, как Афинион.[6] Помнишь, нам старый Эвтихий рассказывал?

– Ну кто меня будет слушаться! Мне же четырнадцать лет! Вот если бы я знал, где сейчас восстание, я бы убежал туда. Но все сидят по домам. Бородатые мужчины идут в ярмо, как волы…

– А беглые рабы в горах! – прервал его Пассион. – Почему ты не уйдешь к ним?

– Так или иначе, а Дракилу я отомщу! – Клеон ударил кулаком по земле.

– Ты что-нибудь задумал?

– Не выпытывай! – Клеон поднялся. – Я ухожу. А то еще Дракил явится сюда. Теперь овцы принадлежат ему, и он не даст им подохнуть от отравы. Если он придет, скажи, что я побежал за отцом. Только что, скажи, убежал… Прощай! Живи у нас, как жил. Помогай моей матери… Льва я беру с собой. – Клеон помедлил, выжидая, не выразит ли Пассион печали, расставаясь с ним.

Но тот вскочил с загоревшимися глазами:

– Я знаю: ты убежишь в горы и подговоришь беглых рабов напасть на дом Дракила! С такой собакой и я бы ничего не побоялся! – Он протянул Клеону остатки завтрака, обернутые листьями аканфа:[7] – Возьми! Тут лепешки и сыр.

– У меня есть еда… Впрочем, давай!.. Идем, Лев!

Лев, беспокойно следивший за Клеоном – не собирается ли он снова уйти один, весело залаял и бросился бежать к дому. Не слыша за собой шагов мальчика, собака остановилась, поджидая его.

– Назад! Тихо! – приказал вполголоса Клеон. – За мной! Пастух свернул в рощу. В радостном предчувствии охоты Лев помчался за ним. Он пошел рядом с мальчиком, осторожно ступая и принюхиваясь к каждому кусту. Вот он учуял фазана и остановился, глядя на хозяина: можно ли залаять – вынута ли сеть и готов ли охотник набросить ее на взлетевшую птицу? Но, видно, Клеон не собирался охотиться: он обернулся и, заметив, что деревья скрыли его от Пассиона, свернул на тропинку, ведущую к морю.

Не так-то легко расстаться с дичью, которую выследил! Лев засунул нос в куст и страшно зарычал. Тяжелый золотистый фазан вылетел с таким звуком, словно разорвалась шелковая ткань. Вспугнув ради забавы птицу, Лев побежал догонять Клеона. На узкой тропинке он толкнул мальчика боком и понесся вперед, радуясь предстоящему купанию.

Клеон спокойно шел за собакой. Он знал, что здесь им не грозят никакие встречи: если кто забредет на скалы в поисках убежавшей козы, то не разглядит их внизу на берегу среди камней, навороченных последним землетрясением.

Лев с разбегу кинулся в воду и шумно поплыл. Клеон снова поступил не так, как ожидал пес: вместо того чтобы раздеться и броситься в море, мальчик тихо свистнул и двинулся влево, где под скалами лежало множество огромных камней.

Чем дальше, тем трудней становилось идти. Клеон и Лев то карабкались вверх, то перепрыгивали с одной глыбы на другую, а в одном месте скала так круто опускалась в море, что они, обходя ее, должны были войти в воду. За скалой оказался крохотный заливчик с узким песчаным берегом, таким ровным и чистым, что было непонятно, как очутились здесь два больших плоских камня. Если бы они не были так громадны, можно было бы подумать, что их сюда притащили нарочно. На склоне горы были разбросаны белые, вылизанные морем валуны, а еще выше ползучие кустарники козьего листа закрывали вход в пещеру. Мальчик считал пещеру своей, потому что долго был уверен, что он первый открыл ее и что пещера никому, кроме него, не известна. Но в прошлое лето он нашел в своей пещере следы костра. Это его рассердило, как рассердило бы, если бы к нему в дом забрался кто-нибудь посторонний и вздумал бы там хозяйничать. Он долго выслеживал непрошеного гостя, чтобы хорошенько его напугать. Но, сколько ни подстерегал, никого не выследил и мало-помалу забыл об этом случае. Теперь Клеон решил спрятаться в своем убежище, чтобы на свободе обдумать, как отомстить Дракилу и потом укрыться от розысков.

Кое-где начинали распускаться розоватые цветочки козьего листа. Их аромат смешивался с запахом старых морских водорослей, выброшенных на берег зимними бурями. Клеон растянулся на одном из камней и, раскинув руки, подставил лицо горячим лучам солнца. Он чувствовал себя здесь в полной безопасности, словно скалы отгородили его от всего злого, что происходило в мире. Вокруг царил такой покой, что было трудно думать о мести. И все же он заставлял себя думать.

Что, если он и Лев, как только стемнеет, бесшумно проберутся в деревню и сквозь известную всем мальчишкам лазейку проползут в сад Дракила?… Днем там не спрячешься: сад невелик. Но ночью их укроет любой куст. Жадный Дракил, говорят, плохо спит. Несколько раз в ночь он сам обходит сад и двор, заглядывает и в хлев и в сараи – не забрался ли вор. Вот тут-то и натравить на него Льва! Дракил будет кричать… Сбегутся соседи и рабы… Но все будут только притворяться, что хотят помочь Дракилу, – станут метаться и бестолково орать. А когда Лев загрызет богача, вся деревня обрадуется. Но Клеону и Льву придется бежать в горы, чтобы никто не подумал, будто отец и мать знали об его замыслах… И зачем только боги так плохо устроили мир! Если бы Клеон был Зевсом, он поражал бы молнией всякого, кто вздумал бы отобрать чужое стадо или луг. Он разделил бы всю землю на равные части и роздал бы ее людям. Пусть каждый человек имел бы свой сад, луг, дом, виноградник и рощу олив… и поле, чтобы на нем вызревал хлеб… А Дракила Клеон, пожалуй, не стал бы убивать, а приковал бы цепью к стене пещеры: пусть пленный богач ее расширил бы и выровнял в ней пол. Надсмотрщик стегал бы его плетью и давал бы ему есть одну лепешку в день. И Дракил стал бы таким тощим, как тощи сейчас его рабы… Клеон представил себе, как обвисли бы щеки и живот Дракила, и от удовольствия тихонько рассмеялся.