Приключения крылатого колеса - [9]

На обширном листе ватмана – голубая лента Волги и плотина, как упавшая в воду подкова. Будто сказочный конь, промчавшись над рекой, обронил ее. Своими концами подкова упиралась в берега Волги.

Стоимость гидростанции на Средней Волге исчислялась в миллиарды рублей. Огромные народные деньги; и строителям станции, естественно, захотелось удешевить работы. Подсчитали, что будет экономия, если набраться смелости и отказаться от некоторых общепринятых построек. Всякая гидростанция, как известно, состоит из двух главных частей: плотины, подпирающей воду, и здания, где располагаются машины.

Машинное здание всегда сооружается на мощном бетонном основании, как бы на искусственной скале. Внутри этой скалы-фундамента проделываются специальные колодцы-кратеры для турбин. Там же, в глубине бетонного массива, проходят каналы; один – для подачи к турбинам воды; другие – для того, чтобы отработанную воду выбрасывать наружу… Разве можно обойтись без фундамента-скалы?

"Можно, – решили строители. – Надо лишь оторвать машинный зал от берега и перетащить на плотину. Сама плотина будет ему фундаментом!"

Это было красивое и смелое инженерное решение. Выигрыш получался двойной: и в деньгах, и в ускорении постройки.

Однако что скажут те, кто готовят для станции турбины?

И строители отрядили в Ленинград на завод гонца.

Профессор, рассмотрев чертежи, изменился в лице.

– Так вот с чем пожаловали… – Требование волжан его возмутило.

Когда здание у берега, на самостоятельном фундаменте, турбостроительство вольготно: проектируй машины любого размера, какой тебе больше с руки. Помехи не будет: береговое здание все вместит.

А тут вместо здания – плотина… Турбины, спроектированные для берега, в плотине не поместятся. Надо уменьшать их размер.

Разгневанный профессор запротестовал против переделки проекта.

Всего несколько ночей, как он спал спокойно, спал дома, а не на заводе, приткнувшись где-нибудь на часок в углу. Напряжение первоначальных поисков конструкции рабочего колеса с неуверенными, а подчас и неверными шагами разрядилось. Ученые восполнили пробел в математике. Плоды их усилий были заключены в тоненькой папке. Всего несколько листков, испещренных математическими знаками, но как это было много для науки! Эти листки сразу обогатили могучую крону тысячелетнего дерева, что зовется математикой, И конструктор Белов с волнением и благодарностью из рук в руки принял новые формулы, которые позволяли без промедления закончить расчет турбины-великана. Уже достигнут решающий успех – а тут…

Профессор хмуро сказал гостю:

– Ваше требование равносильно бомбе, подкладываемой под конструкторское бюро… Но полетим вверх тормашками не только мы здесь в Ленинграде, но и вы у себя на Волге! Все сделанное конструкторами пойдет прахом. Надо заново садиться за проект… О пятилетнем сроке после этого и говорить не придется!

Волжанин встал и раскрыл объятия, как бы показывая, что все огорчения он готов принять на свою могучую грудь.

– Совмещение станции и плотины, – сказал он, – сохранит государству полтора миллиона рублей. Или для профессора Белова это безразлично? А именно так, не в пользу Белова, расценят на берегу Волги его отказ присоединиться к новаторскому решению…

Спор продолжался. Но все заметнее и заметнее гость брал верх. Наконец утомленный профессор прервал разговор и позвонил. Вошла девушка из буфета.

– Пожалуйста, чаю, – сказал профессор. – Мне, как обычно, покрепче, а ему… – он ткнул в сторону гостя, – послу от живучей еще разинской вольницы, самого сусла! Они, волжане, чаевники.

Гость встал, причесался у зеркала, опять сел.

– Что до меня, – сказал он, потирая от удовольствия руки, – то я еще и самоварник!

Профессор указал девушке место для подноса.

– Это уж извините! – повернулся он к гостю. – Самоваров на заводе не строим. Довольно с вас того, что беремся переработать проект турбины!

Он верил, что коэффициент К даже теперь не подведет его.

Белов против Белова

Прислали запрос железнодорожники. Ведь им перевозить турбины. Спрашивали: каков будет размер груза, его вес, кантуется ли, сколько потребуется вагонов и каких?

Завод дал сведения. От железнодорожников последовало новое, и на этот раз очень строгое, письмо. "Груз, – говорилось в письме, – превышает допустимые на транспорте габариты и не может быть принят к перевозке".

После официальных подписей была приписка: "Настоятельно, как товарищи и коммунисты, рекомендуем пересмотреть проект и сделать турбину поменьше, чтобы ее, хотя бы по частям, можно было разместить в вагонах. Учтите, что и в этом случае понадобятся столь мощные вагоны, каких в настоящее время на железнодорожной сети не существует: вагоны для вас придется построить заново…"

Письмо было вручено главному конструктору Белову. А он показал его в партийном комитете.

– Вот и железнодорожники нападают на меня… – посетовал Иван Петрович. – У волжан для моих турбин, видите ли, тесна плотина. У этих тесны вагоны… Словно сговорились против профессора Белова!

В парткоме оказался заглянувший по своим делам главный механик. Это командир всех станков на заводе. Услышав сетования профессора, он сказал: