Приключения крепкого ореха - [4]

Ореху было уже не до смеха. Он опасливо поглядывал на замшелый жернов, понимая, что эта махина вот-вот обрушится на его бедную голову. «Раз-два, отвязать!» — приказала Самая Смелая Крыса. Пять крыс бросились к веревке. С трудом распутав узел, они отбежали к стене, и вовремя. Жернов ринулся вниз и грохнулся на орех. Орех крякнул, подпрыгнул, но чудом уцелел, а жернов, оттолкнувшись от ореха, вдруг встал на ребро и покатился к стене, где жались мыши и крысы. «Спасайся, кто может!» — крикнула Самая Смелая Крыса и первой выскочила в дверь. Мыши и крысы, давя друг дружку, бросились вон. Образовалась куча-мала. Жернов, ударившись о стену, быстро покатился к дверям. Мыши и крысы едва успели унести ноги. Они во весь опор мчались по тропинке, а за ними, грохоча и переваливаясь, несся жернов. Наконец, зацепившись за кочку, он плюхнулся на дорогу, а порядком перетрухнувшие и потрепанные в свалке крысы и мыши, волоча хвосты, поплелись на мельницу.

«От ореха надо поскорее избавиться, не то он еще таких бед натворит — страх! — заявила Самая Смелая Крыса. — Выкатывай его отсюда, да поживей!» Крысы и мыши навалились на орех и выкатили его наружу. Потом подтолкнули к обрыву и сбросили в быструю речку. Ореху сначала стало холодно, но, стремительно несясь по волнам, он отогрелся, к тому же холодная вода обмыла ушибы. «Ох, и хорошо же жить на свете», — думал орех, не подозревая, какие новые приключения и испытания ожидают его впереди…

5

На берегу быстрой речки сидел Митуа-хапуга. Не просто сидел, чтобы красотой любоваться, а сетями густыми реку перегородил, ждет, когда в нее рыба угодит. Крупная рыба — умная, сеть обходит, не дается Митуа, а мелкота целыми косяками в сеть плывет, запутывается, выбраться не может. Митуа все ждет и ждет, чтобы сеть от рыбы потяжелела. Костер развел, здоровенный котел с кипящей водой над ним подвесил, приправ для ухи наготовил, облизывается. Натянулась сеть, под воду от тяжести ушла, — пора, решил Митуа. Уперся ногами-столбами в землю, голову пригнул, поднатужился и вытащил сеть. Мелкота в ней прыгает, трепыхается, на солнце чешуйками, как радуга, переливается. Митуа в сети шарит, крупную рыбу ищет. И тут взмолилась мелкота: «Отпусти нас на волю, Митуа, дай на свете пожить, жир нагулять, а потом мы сами в твою сеть попадемся, никуда от тебя не денемся». Да Митуа слышать ничего не слышит, никаких просьб знать не желает, швыряет рыбешку за рыбешкой в клокочущий котел, полкотла уже набросал, а ему все мало. Снова забросил он сеть в быструю речку, снова уселся на берегу, богатого улова дожидаючись. Палочки-шампуры ножиком строгает, чтобы крупную рыбу на них нанизать да над костром поджарить.

А глупая мелкота неопытная косяками в сеть все плывет, бьется, выбраться из сети браконьерской не в силах. Чешуя на спинах да на боках рыбешек с перепугу топорщится. Плачут рыбешки, рты разевают — все без толку, крепка, густа сеть, ячейки узкие-преузкие — не выскользнуть.

И не миновать бы им котла Митуа-браконьера, да тут в сеть орех угодил, запутался — ни вперед, ни назад. А вокруг мелкота трепыхается, весь орех чешуей скользкой облепила. Что тут делать? Разогнался орех, разбежался, ребро крепкое вперед выставил и как саданет сеть — ячейки узенькие и полопались. Мелкота в дыру выскочила — мигом сеть опустела. «Спасибо тебе, орех, — спаситель ты наш. Век тебя не забудем». Взмахнули рыбешки хвостиками да плавничками, расплылись врассыпную от сети паучьей, только их и видели. А орех в прорехе застрял — ни туда, ни сюда.

Тут Митуа за сеть взялся — надоело ему ждать на берегу. Тянет-потянет, тяжела сеть, туго идет, верно, рыбы в ней крупной много увязло. Вытянул Митуа сеть на берег, да и обомлел: ни единой рыбешки, хоть плачь, сеть в дырах-прорехах, и что-то огромное в одной из прорех виднеется. Подошел Митуа поближе, нагнулся и видит — орех проклятущий из сети выглядывает, над Митуа насмехается. Взъярился Митуа, побагровел от злости и как пнет орех. Орех откатился в сторонку, а Митуа на левой ноге прыгает, за правую руками держится. Покрутился, покрутился Митуа, на колени рухнул. Стоит на четвереньках и, по-бычьи шею пригнув, на орех смотрит.

А тот как ни в чем не бывало на солнышке сохнет. Попятился Митуа подальше от ореха. Потом поднялся и, хромая, поплелся к дому, искоса на орех поглядывая.

А к ореху тем временем мальчик Никуша подошел, обхватил его обеими руками и еле-еле поднял. Увидел это Митуа, и жаль ему стало такой орех терять. Припадая на ушибленную ногу, бросился он к Никуше: «Мой орех, мой, положи на место, воришка несчастный, не то я тебе задам!» Никуша уронил орех и дал стрекача. Митуа подбежал к ореху, опасливо подобрал его и, держа на весу, понес домой.

Только вошел Митуа в свой двор, видит — воробьи, пристроившись на крыше сарая, клюют спелый виноград. Зашипел Митуа, чтобы воробьев спугнуть, а те не испугались, сидят себе преспокойно да клюют сладкий виноград. Не стерпел тут Митуа, размахнулся и метнул орех в тварей бесстыжих. Врезался орех в крышу сарая, всю черепицу с нее смахнул и перелетел в соседский двор. А воробьи вспорхнули И были таковы. Стоит Митуа, разинув рот, посреди двора, усыпанного битой черепицей, и, выпучив глаза, смотрит на обнажившиеся стропила сарая…