Приключения Красной Беретки - [14]

— Я понимаю его в чисто переносном смысле. Да, как ты говорила, именно вследствие невежества и порожденных невежеством иллюзий человек крутится в колесе причинно–следственных связей, забывая о главных смыслах. Он делает то, что считает нужным сделать, но он не знает, почему именно он считает это нужным сделать.

— Странное у тебя колесо самсары получается.

— Да, не совсем круглое, — Беретка широко улыбнулась, — это потому, что я в карму не верю. Если все есть все или все есть ничто – эта концепция неверна. И еще я верю в хаос. Потому что все время с ним сталкиваюсь. А хаос с кармой как‑то плохо совместимы.

— Тебе нравится возиться с этими железками? С генераторами, с плотиной?

— Конечно нравится. Это интересно – сначала найти, потом сделать, потом увидеть, что сделала. Для меня это просто процесс непрерывного удовольствия.

— А что еще ты любишь делать?

— Я люблю читать – сказки про принцесс и сказки про зверей; а еще я люблю смотреть на мир – и на весну, и на лето… на водопады, на горы – да на все.

— Не читала про принцесс… Но если порекомендуешь что‑то. А что еще…

— Я люблю просыпаться, люблю поваляться в постели, люблю душ, люблю выходить в гостиную, люблю кофе, люблю одеваться, причесываться… но это долго… я люблю засыпать, особенно когда дождь… я люблю смотреть сны…

— А что ты любишь… нет, я вижу, ты любишь почти все… что ты любишь больше всего?

— Мне так сложно сказать.

— Нет не сложно. Ты любишь себя. Во всех своих самых разных проявлениях.

Беретка задумалась, а потом просто улыбнулась:

— Откуда ты это знаешь?

— Я вижу, что вся твоя любовь к проявлением этого мира исходит из твоего совершенства. Ты ведь восхитительна, и ты любишь, когда тебе это говорят.

— Мне нравится, когда мною восхищаются. Да.

— Большая часть лжи исходит из человеческого несовершенства; чем совершеннее человек, тем менее он склонен ко лжи. Ложь как правило есть одежда для несовершенства. И это касается не только самого человека – это касается всего окружающего нас мира. Человек совершенный видит совершенство мира, он чувствует, как он сам гармонирует с этим миром. И он не будет лгать не только насчет себя, он не будет лгать насчет окружающего мира. И он всегда постарается украсить этот мир.

— Как ты красиво говоришь. А ты любишь украшать этот мир?

— Да, люблю. Но я еще люблю и множество разных вещей.

---

— Как ваша станция? – спросил скелет.

— Станция… станция… работает… Я встретила очень интересную девушку…

— Вечерний чай сейчас будет подан…

Беретка прошла вперед и села в кресло.

— Тебе интересно?

— Очень. Тем более что вы думаете.

— У нас общее только одно – красота. Нет, еще одно – совершенство. Во всем остальном мы совершенно различны. Действительно, как день и ночь… У меня такое чувство, будто она специально была сделана, чтобы дополнить меня… Мне она понравилась сразу, чего я никогда не испытывала… И она сразу вызвала какое‑то доверие. Может, это иллюзия, и это во мне что‑то поменялось? Скелет, во мне что‑нибудь менялось в последнее время?

— Сколько я вас знаю – ничего. Но я очень недавно с вами. А насчет доверия – я бы не рекомендовал доверять чувствам.

— А что им не доверять? Не доверять чувствам. Не доверять людям. Если меня захотят убить – меня убьют. Если у меня захотят украсть кошелек – его украдут. Но кому это может понадобиться? Думать об этом – себе дороже. Да и войти в доверие – тоже тяжелый труд. Конечно, нужно предпринимать меры безопасности, например, носить пистолет. Но что‑то еще… Не.

— Я не имел в виду вообще. Я имел в виду для начала.

— Не доверять. Хорошо. Но в большинстве случаев, когда люди встречаются, они не имеют таких точек соприкосновения, в которых можно не доверять. У меня, например, нет никаких дел, в качестве участника которых я могла бы быть кому‑то интересна. У меня нет тайн… Скелет, у меня действительно нет тайн! Я только сейчас об этом подумала…

— А я? Я же тайна. Говорящий скелет?

— Да, тайна… Но что в этой тайне такого тайного. В общем, ничего. Газеты пишут про летающие тарелки, про призраков, да про что угодно. Я не думаю, что говорящий скелет много кого удивит. Скажут – подделка. Или скажут – не существует. Люди читают про летающие тарелки, но никто не верит в тарелки, кроме единиц. И в этом потоке информации, естественно, выдуманной, любое реальное событие просто затеряется, как в белом шуме.

— Да, пожалуй так… Но почему именно в белом?

— А я сказала «в белом»? Наверно, это такой шум, в котором тонет вся реальная информация. А почему он «белый»? Не знаю. Но я знаю, что это информация, не несущая смысла, которой забивается смысловая информация.

— Говорящий скелет действительно не впечатляет. Увы. Но у вас есть еще тайна. Маньяк–Полицейский. И это опасная тайна. Он знает, что только вы знаете его тайну. Вы – опасный свидетель.

— С Полицейским мы слишком хорошо знакомы, чтобы он мог задумать что‑то против меня. Он мной восхищен, он мне все доверяет, все рассказывает. Да и не такой он человек, чтобы самому что‑то придумывать. Меня он мог застрелить уже сто раз. В отличие от убитого. Не будем об этом. И еще. Он слишком дисциплинирован, он психологически дисциплинирован. И последнее – всем известно, что в полицию набираются люди, которые, как говорится, мухи не обидят. Без команды он ничего не сделает. Хотя это здорово, что у меня есть тайна. Между прочим, я начала рассказывать про Келли и про доверие.