Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - [141]

В прошлом, 1542 году, в мае же, Вацек получил от Коперника новый драгоценный подарок: отпечатанную в Виттемберге главу из его обширного труда «Об обращении сфер». Глава называлась «О сторонах и углах треугольников, как плоскостных, так и сферических», и к ней было приложено много разъясняющих текст тригонометрических таблиц. И снова ее привез отец, который об эту пору всегда старается навестить своего дорогого Учителя, если только не уходит в это время в плавание…

Теперь Вацек, конечно, ни за что не осмелился бы писать ученый труд, да еще давать ему столь многозначительное, но, по сути, ничего не означающее заглавие! Мальчик чувствовал, как и сейчас горят от стыда его щеки.

Книгу Ретика он прочел, но еще плохо в ней разобрался. А вот руководство «О сторонах и углах» освоил настолько, что уже неплохо производит вычисления. Так уж у них – четырнадцатилетнего школяра и великого астронома – повелось, что, пользуясь любой оказией, Вацек отсылает во Фромборк свои чертежи и вычисления, а ему с обратной почтой привозят отзывы ученого о его труде. И надо сказать, что раз от разу отзывы эти становятся все полнее и обстоятельнее: отец Миколай, по великой своей снисходительности, заинтересовался молодым астрономом!

В будущем году Вацлава Берната отвезут в знаменитую на весь мир Краковскую академию. Это большая честь, но… Но тогда он будет очень далеко от своего наставника.

Вацек закрыл глаза. Какое счастье: через три дня в это время они уже будут во Фромборке! И какое счастье, что школьный учитель с такою легкостью отпустил своего первого ученика!

Мальчик не знал, что, осведомившись у своего коллеги – пана Збигнева Суходольского, куда и зачем едет молодой Бернат, скромный отец Лукаш промолвил с благоговением: «Час, проведенный с великим человеком, может быть засчитан за год учения!»

Против своего обыкновения, капитан Бернат решил на этот раз добираться во Фромборк не на корабле и не морем, а на лошадях. Дело в том, что его бригантина «Святой Миколай» только что вышла из ремонта, краска еще недостаточно просохла, а среднюю мачту, как ни жаль, придется все-таки заменить новой.

Вначале Вацек с огорчением принял это известие, но потом рассудил, что от перемены планов он только выиграет: на корабле он видал бы отца только урывками, а в возке они бок о бок проведут не меньше трех суток. Наговориться можно будет вдосталь!

Кроме того, раздобыл для них лошадей и взялся их доставить во Фромборк славный дядя Франц Фогель, которого так любят и маленькие Бернаты, и маленькие Суходольские. А уж как любят и балуют их всех дядя Франек и тетя Уршула, и выразить трудно! Дело в том, что своих детей у Фогелей нет.

Пани Бернатова, предчувствуя, что угрожает ее дорогому мужу, подозвав Збигнева, отвела своего старшего в сторону.

– Поклянись мне, Вацюсь, тут же, при дяде, что хотя бы в дороге ты не станешь досаждать отцу бесконечными расспросами. Он ведь еще не оправился от лихорадки и не отдохнул как следует… Вот дядя Збышек обещает, что по мере сил будет удовлетворять твое любопытство… Однако имей в виду, что он тоже очень устает в школе и едет сейчас во Фромборк не просто в гости, а по делу: отец Миколай разрешил ему перерисовать карту Вармии, вычерченную преподобным Александром Скультети, историком и географом.

Помолчав, Вацек ответил со свойственной ему обезоруживающей искренностью:

– Не стану я тебе, мамуля, клясться: мы ведь целых трое суток будем с отцом вместе, как же мне упустить такой случай?! – и виновато поднял на нее синие глаза под тонкими прямыми бровями.

«Матка бозка! – подумала Ванда. – Вот такой же точно был и Каспер в молодости… И как это женщины всего мира не отняли, в свое время, у меня моего дорогого мужа?»

Ванда Бернатова, гербу Суходольских,[63] была так счастлива в замужестве, что до сих пор не могла привыкнуть к этому счастью.

После полудня, когда солнце начало пригревать уже совсем по-весеннему, Вацек перебрался на облучок к дяде Франеку. Здесь никто не станет пенять ему за докучливые расспросы. Наоборот, показывая кнутом то вправо, то влево, дядя Франек охотно рассказывал мальчику о местах, мимо которых они проезжали.

– Когда я был еще у этого, – говорил возница, кивая куда-то в сторону, – мы часто с ним ездили из Бранева во Фромборк и Лидзбарк, а то и через всю Орденскую Пруссию катались, пока кшижаки не закрыли границу. Вот он, видно, там и набрался кшижацкого духа, и пришлось ему за это отправиться на тот свет с пеньковой петлей на шее!

И Вацек понимал, что речь идет о предателе польского народа, браневском бургомистре Филиппе Тешнере, хотя из презрения к бывшему своему господину Франц Фогель ни разу не назвал его по имени.

– А вот видишь тот развилок дороги? – говорил Франц, показывая кнутом вправо. – Тут во рву мы и нашли несчастного пана Толкмицкого. Лежал он в луже собственной крови. Проклятые кшижаки – мало того, что ограбили купца, так, собачьи дети, еще отрубили ему обе руки! Мы сейчас же отвезли беднягу в Лидзбарк, к отцу Миколаю, это еще при жизни Ваценрода было… Каноник, можно сказать, чудом спас купца… Тот постоянно твердит, что остался в живых благодаря милости господней и искусству отца Миколая… Говорит: «Если бы понадобилась Миколаю Копернику моя жизнь, я и минуты не задумывался – и жизнь свою, и дом, и золото – все за него отдал бы!»