Приключения графини - [9]

Я накинула капюшон. Страхоборцы были народом сытым и ленивым, и по большей части равнодушным, но все-таки хотелось избежать подлого камня в спину.

Колодец, как я и ожидала, находился в центре, на вытоптанном до глянцевого блеска пятачке земли, с лавками по периметру.

Я запустила «журавля» в колодец. Кадка глухо ухнула в воду и с противным сосательным звуком вылезла на поверхность.

Пока я доставала кадку, ко мне подошел мужик с мятым лицом и красными глазами. Пожеванный вид не был естественным завершением веселой ночи, скорее вредного характера жены, выгнавшей его за водой. Он был не в духе — стоял и, молча, смотрел на то, как я, присев на корточки, пью дармовую воду. В мужике происходил внутренний конфликт. Ему очень хотелось выместить злость за потребление чужой водички. Но в тоже время, одолевало любопытство и жажда новостей.

— Места у вас красивые, — я решила перетянуть его настроение на свою сторону.

Стрельнув искоса цепкими глазами, он благодушно оставил дилемму: поругаться или поболтать.

— Да, места у нас хорошие, — он говорил нарастяг, — а ты, стало быть, откуда будешь?

Я прищурилась.

— Из Михловки.

Михловка была одной из трех деревень, принадлежащих Ячминским. Когда отца разжаловали и лишили земель, крестьяне разбежались кто куда. Позже многие вернулись. Трудно расставаться с обустроенным домом и хозяйством. Но статус слободы деревни так и не получили. Хотя в деревнях по сей день болтают об этом как о своем скором будущем.

Конечно, в Михловке я не жила.

— Слыхал-слыхал.

Я скинула капюшон. Голова и без того взмокла. Темно-каштановые волосы были уложены на затылке и непослушными жесткими прядями спускались по плечам — наследство от матери, вместе с карими миндалевидными глазами. Кожа сияла белизной, напоминая об аристократических корнях отца. Эндимион, если и оставлял след на ней, только в виде легкого золотистого загара, который за считанные дни смывался мылом. Внешность моя сочетала благородство голубых кровей отца-вирганина, потомственного дворянина, и заграничную красоту матери, столь непривычную в здешних краях. Среднестатистическая вирганка имела светло-русые волосы и светлые, голубые либо серые, глаза. Непривычная чуждая внешность в комплекте с даром к магии были взрывоопасным сочетанием для боязливого народа.

В анналах Акаши сохранились записи о том, что раньше наш мир помимо людей заселяли эльфы, гномы и вампиры. Расы людей вполне мирно жили бок о бок, не делая различий по цвету кожи и разрезу глаз. По прошествии веков все изменилось. Люди не признают магию, забыли другие виды разумных, и держаться обособленно. И даже такая особенность как разрез глаз настораживает и порой отталкивает вирганцев.

Мужик попятился, заостряя внимание на цвете волос и лице.

— У тебя, мужик, есть погреб или яма? — я решила пойти прямым путем.

Знаю, что защитный камень страхоборцы под воздействием непонятной мне радости скатили в болота. Что ж, таков их выбор.

— Есть, как же без ямы то? Под хатой, всё как у людей.

Он отдернул мятую рубаху с таким видом, будто это я помяла её.

— Ты девка молодая, видная… вижу не из простых. Купчихина дочка, али заморского торговца? — его вопрос потонул в моем равнодушном молчании. — Только вот ни к чему девкам шляться одним-то! Или, может, к жениху сбежала?

Я посмотрела в воду. По лицу шла рябь, искривляя довольно гадкую улыбку. Как никогда я сейчас была похожа на ведьму из страшной сказки.

— Графиня Ячминская. Слыхал про такую?

Он сглотнул, уже другими глазами окидывая лицо и фигуру.

— Т-та с-самая?

— Та самая.

У него сделалось лицо несправедливо обиженного ребенка. И сверкали мысли, подобно алмазам на пышной груди богатой дворянки, что им воспользовались и подло обманули.

Я отняла руки от ведра.

— Можешь считать, что сегодня самый счастливый день в твоей жизни.

— Это отчего же? Графинь мы не видели что ли?

— А ведьм лесных видали?

Он как-то сразу поник, вспомнил слышанное про меня, Чарующий лес, который крестьяне прозвали Ведьминым, и начал пятиться вдоль тропинки.

Я ему скажу, а дальше пусть сам решает слушать меня или к лешему послать (или кто там у него в почете).

— Если хочешь жить, мужик, то не позже завтрашнего утра полезай в яму и сиди в ней дня три, не меньше. Возьми с собой всех, кто тоже хочет. И обязательно предупреди всю деревню. Пускай прячутся и вооружаются.

— Ты-ты…

— Если бы я навела этих тварей, то не стала бы предупреждать — помни об этом, хорошо? когда будешь рассказывать байки про меня.

Мужик перекрестился и побежал так быстро, как позволил ему хронический ревматизм. Он ни разу не оглянулся — я следила.

Тучи набежали на голубое, до некоторых пор безоблачное небо. Вот и как потом обижаться на суеверный и наблюдательный народ, который уверяет, что как только я появляюсь на пороге, Эндимион и Акидон прячутся и киснет молоко?

Самое пикантное, что у меня даже нет оружия, чтобы защитить свою собственную шкуру.

Всю ночь я ворочалась у костра, но так и не сомкнула глаз. Близилась анархия смерти. Предотвратить нельзя, смириться не получалось. Подкладывала хворост, ворочала тяжелые мысли.

К рассвету я приняла решение больше не откладывать, а идти домой, в Чарующий лес. Всех не предупрежу, а если еще чуть задержусь, то удача отвернется от меня. Собравшись в дорогу, я с первой зарёй, по росе, свернула на медвежью тропку, на данный момент самую безопасную из возможных дорог.