Приключения Эмиля из Леннеберги - [17]

Если тебе когда-нибудь приходилось лазить по узкой печной трубе, ты и сам прекрасно знаешь, как это трудно. Да притом еще с ног до головы вымажешься в саже. Но Эмиля это не смущало.

А коварная Лина тем временем все сидела на крылечке, обвив обеими руками шею Альфреда, и, конечно, ни о чем не подозревала. Но, как ты помнишь, Эмиль обещал, что она у него еще попляшет. И, представь себе, она и вправду заплясала! Да еще как! Лина томно приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на луну, и тут же вскочила.

— Ой-ой-ой! Домовой! И-и-и-и!.. На трубе — домовой! — заверещала она диким голосом на всю Леннебергу.

А домовые, если ты не знаешь, это такие сказочные существа, которых в старое время все в Смоланде очень боялись. Лина наверняка слышала рассказы Крюсе-Майи про домовых, и про их ужасные проделки, и про то, какие несчастья обрушатся на голову того, кто хоть раз их увидит.

Потому-то она так и завопила, увидев, что на трубе сидит самый настоящий домовой, черный, как уголь. И страшный, как черт.

Альфред тоже поднял голову и расхохотался.

— Ну, с этим домовым я хорошо знаком, — сказал он. — Спускайся, Эмиль!

Эмиль стоял во весь рост на коньке крыши в черной от сажи рубашке, он стоял не шевелясь, словно памятник знаменитому генералу. Потом он поднял к небу свой черный кулачишко и прокричал так громко, что услышала вся Леннеберга:

— Этой ночью сарай будет снесен! Я никогда больше не буду в нем сидеть!

Альфред подошел к сараю и сказал, широко расставив руки:

— Прыгай, Эмиль, я ловлю!

И Эмиль прыгнул. Прыгнул прямо в объятия Альфреда. А потом они вместе пошли купаться на озеро. Эмилю и впрямь необходимо было вымыться.

— Сроду не видала такого озорника! — злобно буркнула Лина и отправилась спать на кухню.

А на озере, среди чудесных водяных лилий, плавали в прохладной воде Альфред и Эмиль, и огромная красная луна светила им словно фонарь.

— Ты и я, и никто нам не нужен, — сказал Эмиль. — Верно, Альфред?

— Верно, Эмиль, — ответил Альфред.

Озеро прорезала наискосок лунная дорожка, широкая и яркая, а берега его тонули во тьме. Стояла глубокая ночь, и понедельник, 28 июля, давно уже кончился.

Но за этим днем последовали другие дни. А раз новые дни, то и новые шалости и приключения. Маме Эмиля пришлось спешно заводить новую тетрадку, потому что старую синюю она уже исписала вдоль и поперек, и так густо, что у нее даже заболела рука.

— Скоро в Виммербю откроется ярмарка, — сказала мама Эмиля. — Я поеду туда и куплю новую тетрадку, а то эта кончилась.

Так она и сделала. Появилась новая чистая синяя тетрадь, в которую можно было снова записывать проделки Эмиля.

И все же мама — не то что папа. Она продолжала верить в своего сына и, как я уже говорила, оказалась права. Эмиль вырос и стал отличным парнем, а потом и председателем сельской управы — самым уважаемым человеком во всей Леннеберге.

Но это было потом, а сейчас вернемся к тому, что произошло в этом самом Виммербю во время ярмарки, когда Эмиль был еще маленьким.

СРЕДА, 31 ОКТЯБРЯ, когда Эмиль раздобыл настоящую лошадь и смертельно напугал не только фру Петрель, но и весь Виммербю.

Каждый год в последний день октября в Виммербю бывала ярмарка. И в этот день с утра до ночи в городке царило необычайное оживление. Все крестьяне из Леннеберги и других деревень округа съезжались сюда — кто продать быка, кто купить телку, кто поменять лошадь, а кто просто потолкаться в толпе — людей посмотреть и себя показать. Девицы искали себе женихов, молодые люди — невест, некоторые приезжали в Виммербю лишь для того, чтобы поесть конфет, поплясать, подраться, повеселиться. Одним словом, кто зачем.

Как-то раз мама Эмиля спросила Лину: может ли она перечислить все праздники в году?

— Конечно, — ответила Лина. — Рождество, Пасха и ярмарка в Виммербю!

Теперь-то ты понимаешь, почему 31 октября в Виммербю съезжалось так много народу?

Часов в пять утра, когда на дворе была еще темень, хоть глаз выколи, Альфред выкатил из сарая большую коляску, запряг лошадей, и все жители Катхульта отправились в путь. И папа, и мама, и Альфред, и Лина, и сестренка Ида, и сам Эмиль. Дома оставалась только Крюсе-Майя приглядеть за скотиной.

— Бедная Крюсе-Майя, тебе небось тоже хочется на ярмарку? — спросил ее Альфред. Он, как известно, был добрый малый.

— Вот еще! — возмутилась старуха. — Я пока с ума не сошла. Говорят, сегодня на землю упадет большая комета, а я хочу умереть у себя дома, в Леннеберге, а не Бог знает где!

Ты, наверно, и понятия не имеешь, что это за штука — комета? Да и я сама толком не знаю, но, кажется, это обломок бывшей звезды, который куда-то летит в космосе. Все жители Смоланда до ужаса боялись, что какая-нибудь заблудшая комета ни с того ни с сего врежется в нашу Землю, разобьет ее вдребезги и на этом кончится жизнь. Об этом было много всяких разговоров. Даже в местной газетенке писали, что, по полученным сведениям, комету ждут 31 октября.

— Надо же, чтоб эта комета прилетела как раз в день ярмарки в Виммербю! — с досадой сказала Лина. — Будем надеяться, что она заявится только к вечеру и мы успеем повеселиться и купить что надо!

Она счастливо улыбалась и все подталкивала локтем Альфреда, который сидел рядом с ней на заднем сиденье коляски. Видно, Лина много чего ждала от этого дня.