Приключения Эллери Квина (рассказы). Дом Брасса - [80]

— Что ты, Кэролин! — со смехом запротестовал Гарднер, однако в его глазах погасли огоньки и он почему-то бросил взгляд на Ричарда Оуэна.

— Лору вы, конечно, помните, — прогудел Оуэн, потянув Эллери за рукав. — Это Соня. Очаровательная маленькая крыса, верно?

Миссис Мэнсфилд на какую-то долю секунды утратила слащавое выражение лица. Что подумала Соня, публично названная мужем крысой, пусть даже очаровательной, скрывала маленькая пушистая голова — когда она сняла ее, на лице у нее играла улыбка. Это была бледная маленькая женщина с усталыми глазами и впалыми щеками.

— А это, — продолжал Оуэн с гордостью скотовода, демонстрирующего призовую молочную корову, — единственная и неповторимая Эмми Уиллоуз. Эмми, познакомьтесь с мистером Квином — парнем, который охотится за убийцами. Я говорил вам о нем.

— Вы застали нас всех в сценических костюмах, — улыбнулась актриса. — Надеюсь, вы здесь не с профессиональным визитом? В противном случае мы сразу же переоденемся в «штатское» и позволим вам приступить к работе. Я знаю, что у меня в высшей степени криминальный склад мышления. Если бы меня судили за каждое убийство, совершенное мной в уме, то мне бы понадобилось девять жизней Чеширского Кота.[61] Эти проклятые критики…

— Ваш костюм очарователен, — галантно произнес Эллери. — И вообще я предпочитаю вас в роли Алисы. — Она и впрямь была необычайно обаятельной Алисой с ее стройной полумальчишеской-полудевической фигурой. — Чьей идеей был этот спектакль?

— Полагаю, вы считаете нас дураками или психами, — усмехнулся Оуэн. — Садитесь, Квин… Мод! — рявкнул он. — Коктейль для мистера Квина! Принеси что-нибудь покрепче. — Испуганное лицо служанки тотчас же скрылось. — У нас генеральная репетиция к завтрашнему дню рождения Джонни — мы пригласили всех соседских детей. Это блестящая идея Эмми — она привезла костюмы из театра. Мы ведь прекратили спектакли в субботу.

— Не слыхал. Я думал, «Алиса» идет при полном зале.

— Так оно и было. Но срок нашей аренды «Одеона» истек, и у нас начинаются гастроли. В следующую среду даем первый спектакль в Бостоне.

Тонконогая Мод поставила бокал с розоватой жидкостью перед Эллери, который начал ее потягивать, стараясь не морщиться.

— Жаль прерывать все это, — сказал Пол Гарднер, снимая костюм. — Но у нас с Кэролин была трудная поездка, а завтра, наверное, дорога и вовсе будет размыта.

— В самом деле скверно, — вежливо посочувствовал Эллери, отодвигая на три четверти полный бокал.

— Не желаю и слышать об этом, — заявила Лора Оуэн. Маленькое брюшко Сони придавало ей странный бесполый вид. — Ехать домой в такую бурю! Кэролин, вы с Полом должны остаться.

— Это всего четыре мили, Лора, — пробормотала миссис Гарднер.

— Чепуха, Кэролин! В такую ночь четыре мили превращаются в сорок, — пробасил Оуэн. Его щеки под гримом казались белыми и влажными. — Все решено! Для таких случаев у нас достаточно свободных комнат. Пол сам позаботился об этом, когда проектировал здание.

— Вот в чем беда знакомства с архитекторами. — Эмми Уиллоуз скорчила гримасу, опустившись в кресло и поджав длинные ноги. — Их нельзя обмануть относительно количества комнат для гостей.

— Не обращайте внимания на Эмми, — усмехнулся Оуэн. — Шоу-бизнес напрочь лишил ее хороших манер. Значит, решено. Как насчет выпивки, Пол?

— Нет, спасибо.

— Но ты-то выпьешь, не так ли, Кэролин? В такой толпе это самое лучшее занятие.

Эллери внезапно осознал, что хозяин дома за внешним лоском добродушного гостеприимства здорово пьян.

Женщина приподняла тяжелые веки, прикрывающие зеленые глаза.

— С удовольствием, Дик. — Они посмотрели друг на друга с какой-то странной жаждой.

Миссис Оуэн внезапно отвернулась, пытаясь выбраться из тесного костюма.

Миссис Мэнсфилд так же внезапно поднялась, улыбнулась своей неубедительной, слащавой улыбкой и заговорила, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Надеюсь, вы извините меня. Это был трудный день, а я старая женщина… Лора, дорогая моя… — Подойдя к дочери, она чмокнула ее в наморщенный лоб.

Все что-то пробормотали, включая Эллери, который страдал от головной боли и всепоглощающего желания очутиться где-нибудь подальше отсюда.

* * *

Мистер Эллери Квин вздрогнул, застонал, проснулся и повернулся в постели, чувствуя себя прескверно. После часа ночи он засыпал и просыпался несколько раз — шум дождя за окнами его скорее беспокоил, нежели усыплял. Теперь, увы, Эллери пробудился окончательно, ощущая несвойственную ему бессонницу. Он сел и протянул руку к своим часам, громко тикающим на столике. Светящиеся стрелки показывали пять минут третьего.

Эллери снова лег, подложив ладони под затылок и глядя в полутьму. Матрас был упругим и мягким, каким и должен быть матрас плутократа, но он не давал отдохнуть его усталым костям. Дом был уютным, однако он ему не нравился, хозяйка — заботливой, но казалась удручающе печальной, а хозяин надоедал своим радушием, как дождь за окном. А тут еще другие гости и, самое главное, мастер Джонатан, посапывающий в детской кровати… В том, что мастер Джонатан посапывает, Эллери не сомневался.

В четверть третьего Эллери капитулировал и поднялся с кровати, включив свет и надев халат и туфли. В том, что на ночном столике нет ни книги, ни журналов, он убедился, прежде чем лег. Ну и гостеприимство! Вздохнув, Эллери подошел к двери, открыл ее и выглянул наружу. На лестничной площадке в глубине коридора горел тусклый свет. Всюду было тихо.