Приключения Эллери Квина (рассказы). Дом Брасса - [16]

В наступившем молчании слышалось только тяжелое дыхание собравшихся.

— Дело в том, — продолжал Эллери, — что убийца душил Майру, так сказать, вверх тормашками. Как это могло произойти? Существуют две возможности: либо Майра висела вниз головой над убийцей, либо…

— Ja. Это сделал я, — тупо произнес Бринкерхоф. Он повторял это снова и снова, как фонограф, у которого заела игла.

Из усилителя послышался женский голос: «Но я люблю тебя, дорогой, люблю…»

Глаза Бринкерхофа блеснули, и он шагнул к Великому Горди.

— Вчера я сказал Майре: «Вечером мы будем репетировать новый трюк». После второго представления я видел, как Майра и этот Schweinhund[16] целовались за декорациями, и слышал, что они говорили. Они дурачили меня. Я решил убить ее и убил.

Он закрыл лицо руками и беззвучно заплакал. Это было страшно, и Горди казался окаменевшим от ужаса.

— Потом я увидел следы у нее на шее, — снова забормотал Бринкерхоф. — Они были перевернутыми. Я знал, что это плохо. Поэтому я взял веревку и обмотал ей шею, чтобы скрыть следы. Потом я повесил ее, завязав узел этой Schwein. Он как-то показал его ей, а она — мне.

Акробат умолк.

— Господи! — хрипло сказал Горди. — Я совсем забыл об этом…

— Уведите его, — сухо приказал инспектор полицейскому у двери.

* * *

— Все было совершенно ясно, — объяснял Эллери отцу за кофе. — Либо женщина висела вниз головой над убийцей, либо убийца висел вниз головой над ней. Одно сжатие этих могучих лап… — Он поежился. — Все указывало на акробата. А когда я вспомнил, как сам Бринкерхоф говорил, что они репетировали новый трюк… — Эллери умолк и задумчиво закурил.

— Бедняга, — пробормотал инспектор. — Он не столько плох, сколько туп. А она получила по заслугам.

— Философствуете, инспектор? — усмехнулся Эллери. — В этом деле меня беспокоит не моральный аспект, а совсем другое.

— Беспокоит? — усмехнулся инспектор. — Мне ты кажешься вполне довольным собой.

— Вот как? Но меня в самом деле беспокоит поразительное отсутствие воображения у наших репортеров.

Инспектор обреченно вздохнул.

— Что ты имеешь в виду?

Эллери улыбнулся:

— Ни один из журналистов, освещавших эту проблему, не использовал заголовок, который буквально напрашивается. Они забыли, что одного из участников зовут Горди!

— При чем тут заголовок? — недоуменно нахмурился инспектор.

— О боже! Как им не пришло в голову представить меня в роли Александра и назвать все это «Делом гордиева узла»?[17]

Однопенсовая черная

— Ах! — воскликнул старый Унекер. — Это ушасно, мистер Кувин, — просто ушасно! Кута катится Нью-Йорк? В моем магазине Polizei драка, кровь… Это один из мой старейший покупатель, мистер Кувин. Он такше иметь пешальный опыт… Мистер Хэзлитт — мистер Кувин… Мистер Кувин — тот самый знаменитый детектиф, о который фы читать в газеты, мистер Хэзлитт. Его отец — инспектор Рихард Кувин.

Засмеявшись, Эллери выпрямился во весь рост над прилавком старого Унекера и пожал руку другому покупателю.

— Значит, вы — еще одна жертва роста преступности, мистер Хэзлитт? Унки только что попотчевал меня кровавой историей.

— Так вы Эллери Квин? — осведомился хилый, маленький человечек в очках с толстыми стеклами, от которого пахло нью-йоркским пригородом. — Вот это удача! Да, меня ограбили.

Эллери окинул недоверчивым взглядом книжную лавку старого Унекера:

— Надеюсь, не здесь?

Магазинчик Унекера, затерявшийся среди переулков центра Манхэттена, казался последним местом в мире, которое могло бы привлечь внимание грабителей.

— Нет, — ответил Хэзлитт. — Тогда я хотя бы сохранил деньги, уплаченные за книгу. Это произошло вчера, около десяти вечера. Я только вышел из своего офиса на Сорок пятой улице — мне пришлось задержаться на работе — и направился домой, как меня остановил какой-то тип и попросил огоньку. Улица была темной и пустынной, поведение парня мне не понравилось, но я не видел вреда в том, чтобы дать ему несколько спичек. Роясь в карманах, я заметил, что он смотрит на книгу у меня под мышкой, как будто пытаясь прочитать название.

— Что это была за книга? — с интересом спросил Эллери. Книги являлись его страстью.

Хэзлитт пожал плечами:

— Ничего особенного. Даже не беллетристика — «Европа в хаосе». Я занимаюсь экспортом и стараюсь быть в курсе международной ситуации. Как бы то ни было, парень зажег сигарету, вернул спички, пробормотал благодарность, и я двинулся дальше. Но в следующий момент что-то ударило меня по затылку, и все погрузилось во тьму. Припоминаю, что я упал. Придя в себя, я увидел, что лежу в канаве; очки и шляпа валялись на дороге, а в голове шум… Естественно, я тут же решил, что меня ограбили, так как имел при себе много наличных и носил бриллиантовые запонки. Но…

— Но разумеется, — с усмешкой прервал Эллери, — единственная вещь, которую у вас украли, была «Европа в хаосе». Любопытная маленькая проблема! Можете описать напавшего на вас?

— У него были большие усы и дымчатые очки. Это все, что я…

— Он нишего не уметь описать, — печально промолвил старый Унекер. — Такой ше слепой Dummkopf,[18] как фсе американцы. Но книга, мистер Кувин! Кому нушно красть такая книга?

— Это еще не все, — снова заговорил Хэзлитт. — Когда я вернулся домой — я живу в Ист-Ориндж, Нью-Джерси, — то нашел дом взломанным! И как вы думаете, что оттуда украли, мистер Квин?