Приключения Эллери Квина - [13]

Публика неистовствовала. Человечек и в самом деле был забавен. Даже угрюмая физиономия Келли просветлела, а инспектор весело смеялся. В итоге из-за кулис выбежали двое рабочих сцены и унесли обмотанного канатом комика. Его лицо под краской было белым как мел, однако он освободился достаточно легко.

— Отличный номер! — одобрил инспектор. — Это было здорово!

Сэм что-то пробормотал и поплелся в свою гардеробную. Черный канат лежал там, где упал. Эллери бросил на него взгляд и вновь перенес внимание на сцену, где звучал необычайно красивый тенор. Оркестр играл «Дом на пастбище». Выступал Текс Кросби.

* * *

Высокий, худой мужчина был облачен в яркий ковбойский наряд, который он носил непринужденно и уверенно. Торчащие из двух кобур перламутровые рукоятки револьверов выглядели вполне естественно. Большое белое сомбреро оттеняло худощавое лицо. Ноги были чуть кривоваты. Короче говоря, он казался ковбоем из реальной жизни.

Кросби пел песни Запада, рассказывал забавные истории своим мягким техасским говором, и все это время его длинные пальцы играли с лассо, делая его живым. С момента поднятия занавеса лассо постоянно пребывало в движении вплоть до заключительной песни «Последний загон скота».

— Ни дать ни взять Уилл Роджерс,[13] — усмехнулся Келли, подмигивая красными глазами.

Эллери впервые посмотрел в бинокль. Когда техасец кланялся в последний раз, он вопрошающе взглянул на администратора. Келли покачал головой.

* * *

Великий Горди появился на сцене под вспышки молнии и удары грома, в черно-красной сатанинской мантии. Выглядел он весьма впечатляюще. Черные глаза сверкали, кончики усов трепетали над яркими губами, крючковатый нос торчал как орлиный клюв, руки и рот все время двигались.

Спокойная, гладкая речь фокусника забавляла зрителей, отвлекая их внимание от таинственных манипуляций его рук. Чудеса, проделываемые им с картами, монетами и носовыми платками, были способны поразить непосвященных. Очевидно, под его мантией таилось немало сюрпризов.

Эллери и инспектор с растущим интересом следили за трюками. Тут Эллери впервые заметил Бринкерхофа, сидящего на корточках в противоположных кулисах все еще в трико. Глаза великана были сосредоточены на лице фокусника, полностью игнорируя движения его пальцев. В них не было ни злобы, ни гнева — только напряженное внимание. Что происходило с этим человеком? Эллери подумал, что Горди, вероятно, не подозревает о наблюдении акробата, иначе его руки не действовали бы так спокойно и уверенно.

Номер фокусника казался бесконечным. Последовали трюки с каким-то причудливым аппаратом, управляемым ассистентами из-за кулис. Зал был захвачен зрелищем.

— Отличное шоу, — не без удивления заметил инспектор.

— Недурное, — пробормотал Келли. На его лице появилось странное выражение. Он также внимательно следил за фокусником.

Внезапно на сцене что-то пошло не так. Завершив очередной трюк, Горди поклонился и шагнул за кулисы, где стояли наблюдавшие за ним. Рабочие не подготовились к спуску занавеса. Оркестр продолжал играть. Голова дирижера недоуменно болталась из стороны в сторону.

— В чем дело? — осведомился инспектор.

— Он отказался от последнего трюка, — буркнул Келли. — Хорошая догадка, мистер Квин… Эй, ты! — рявкнул он фокуснику. — Заканчивай номер, черт бы тебя побрал! Пока они еще хлопают!

Горди был очень бледен. Он не обернулся — они видели только его левую щеку и неподвижный затылок. Не ответив администратору, фокусник с покорностью новичка шагнул на сцену. С другой стороны за ним наблюдал Бринкерхоф. На сей раз Горди его заметил и конвульсивно вздрогнул.

— Что происходит? — тихо спросил инспектор, похожий на насторожившегося воробья.

Эллери поднес к глазам бинокль. С колосников спустили трапецию — простой стальной брус, подвешенный на двух тонких тросах. Вместе с ним на сцену опускалась желтая, по виду новая веревка.

Фокусник действовал крайне медлительно. Публика затаила дыхание. Даже музыка смолкла.

Поймав веревку, Горди стал что-то с ней делать — его спина скрывала, что именно. Затем он повернулся, и стало видно, что его левая рука привязана к желтой веревке большим и невероятно сложным узлом. Подобрав другой конец веревки, фокусник слегка подпрыгнул, схватил раскачивающуюся трапецию, остановил ее на уровне груди и снова отвернулся, а когда повернулся опять, они увидели, что другой конец веревки привязан таким же узлом к стальному брусу трапеции. Горди поднял руку, подавая сигнал, и послышалась барабанная дробь.

Трапеция тут же стала подниматься — веревка оказалась длиной всего четыре фута. Гибкое тело Горди поднималось вслед за брусом, к которому оно было привязано веревкой. Трапеция остановилась, когда ноги фокусника находились на высоте двух ярдов от сцены.

Эллери внимательно смотрел в бинокль. Бринкерхоф застыл, сидя на корточках.

Горди начал дергаться в воздухе, демонстрируя тем самым, что он надежно привязан к трапеции и даже солидный вес его вытянутого тела не может развязать узлы, а только туже их стягивает.

— Хороший трюк, — пробормотал Келли. — Через секунду трапеция опустится, а через восемь секунд поднимется снова, и Горди окажется на сцене с веревкой на полу.