Приключения Джона Девиса. Капитан Поль - [15]

По тому, как сильно сжимал я ручонками шею Тома, он мог уже догадаться, что мужество мое не так велико, как я старался показать. В первую минуту холод воды захватил мне дыхание, но мало-помалу я привык к нему. На другой день Том привязал ко мне пучок тростника и, плавая рядом, показывал, как следует действовать руками и ногами. Через неделю я уже без помощи держался на воде, а к осени выучился плавать.

Остальную часть моего воспитания матушка оставила себе, она так умела приправлять свои уроки любовью и объяснять приказания кроткими наставлениями, что я смешивал часы отдыха с часами учения и меня не трудно было переводить от одного к другому. Стояла уже осень, погода стала холоднее, и мне запретили ходить к озеру. Это тем более меня огорчало, что, по некоторым причинам (я знал это наверняка), там происходит что-то чрезвычайное.

В Уильямс-Хауз приехали какие-то незнакомые мне люди, батюшка долго толковал с ними, наконец они как будто согласились. Том повел их куда-то через калитку парка, которая вела на луг, батюшка пошел вслед за ними и, вернувшись домой, сказал матушке: «К весне будет готово». Матушка нежно ему улыбнулась, следовательно, неприятного тут ничего не было, но эта тайна чрезвычайно расшевелила мое любопытство. Каждый вечер эти люди приходили в замок ужинать и ночевать, а батюшка тоже почти каждый день ходил к ним.

Наступила зима, выпал снег. Теперь нам уже не нужно было расставлять сети: стоило только отворить двери птичника. Все наши прежние питомцы опять прилетели, и с ними еще множество новых, которым они, вероятно, на своем языке расхвалили наше гостеприимство. Мы всем им были рады, и они опять нашли у нас корм и приют всё на тех же сосенках.

В долгие часы этой зимы матушка выучила меня читать и писать, а батюшка растолковал первые основы географии и мореплавания. Я оказался страстным охотником до описаний путешествий: знал наизусть приключения Гулливера и следовал по глобусу за плаванием кораблей Кука и Беринга. В батюшкиной комнате на камине стояла под стеклом модель фрегата – он отдал ее мне, и я вскоре знал все части, из которых состоит корабль. На следующую весну я стал уже неплохим теоретиком морского дела, которому недоставало только практики, и Том уверял, что я, без всякого сомнения, как батюшка, дослужусь до контр-адмирала. Матушка при этом всегда взглядывала на деревянную ногу батюшки и отирала слезы, навертывавшиеся на глаза.

Наступил день рождения матушки: она родилась в мае, и этот праздник, к великой моей радости, приходил всегда вместе с теплой солнечной погодой и цветами. Проснувшись в этот день, я нашел подле своей кроватки не обычный свой костюмчик, а полный мичманский мундир. Можно вообразить, как я обрадовался: я побежал в гостиную, батюшка был тоже в мундире. Все наши знакомые приехали на целый день. Одного Тома я не видел.

После завтрака решено было пройтись к озеру – предложение было принято единодушно и мы отправились, но не по обыкновенному пути: через поле было ближе, а через рощу дорога приятнее, и поэтому я не удивился, что мы пошли дальним путем.

Я помню этот день так, как будто это было вчера. Как почти все дети, я не мог идти медленно и ровно, как взрослые, – я то и дело выбегал и рвал цветки, как вдруг, достигнув опушки рощи, я словно окаменел, устремив взор на озеро и вымолвил:

– Папенька, бриг!..

– Каков молодец! Ведь не принял-таки за фрегат! – вскричал батюшка. – Иди сюда, мой милый Джон, обними меня!

Прекрасный маленький бриг с флагом Великобритании красиво покачивался на озере. На корме его золотом сверкали буквы: «Анна-Мэри». Неизвестные работники, которые уже пять месяцев жили в замке, оказались плотниками из Портсмута, нанятыми батюшкой, чтобы построить его. Бриг был готов еще в прошлом месяце, спущен на воду и оснащен, а я ничего и не знал. Завидев нас, он сделал залп из всех своих четырех пушек. Я был вне себя от радости.

В бухте озера, ближайшей к роще, по которой мы шли, стояла шлюпка: в ней сидели Том и шестеро матросов. Мы сели в нее. Том стал у руля, гребцы взялись за весла, и мы понеслись по озеру. Шестеро других матросов под командой Джорджа ожидали батюшку на палубе, чтобы отдать ему почести, причитающиеся по чину, и он принял их с приличествующей важностью.

Ступив на палубу, сэр Эдвард принял команду, марс-стеньги были развязаны, паруса один за другим спустились, и бриг пошел.

Я не в состоянии описать то восхищение, которое чувствовал, видя вблизи поистине необыкновенную машину, которую называют кораблем, заметив, что он движется под моими ногами, я захлопал в ладоши и заплакал от радости. Матушка тоже заплакала, но не от радости: она думала о том, что со временем я ступлю на настоящий корабль, и тогда ей будут грезиться только бури и морские битвы.

Впрочем, все наши гости действительно лучились удовольствием, которое батюшка хотел нам доставить. Погода была прекрасная, а бриг послушен, как хорошо выезженная лошадь. Мы сначала обошли вкруг озера, потом прошли его во всю длину, наконец, к большому моему сожалению, бросили якорь и убрали паруса. Мы сели в шлюпку и поплыли к берегу: как только мы ступили под полог рощи, спеша вернуться к обеду, бриг дал второй салют.