Приключения бриллиантового менеджера - [20]

Домики, что за домики – игрушки! Площадки, обвитые виноградом, палисадники, с непроницаемой тенью дубовых ветвей, с кустами алоэ, с цветами – всё, олицетворяли собой, приюты счастья, мирных занятий, домашних удовольствий! Я миновал один сад за другим, то есть улицу за улицей. Деревья как будто кокетничали передо мной, рисуясь, что шаг, то новыми группами. Однако большое местечко! – сказал я себе. – живут широко и раздольно, все раскинулось километров на десять. В садах виднелись голландские домики поселенцев. Ну что Вам сказать было видно, что дерева явно не хватает, зато камня вдоволь и он бесплатный, поэтому всякий стремиться использовать в строительстве в основном его. Иногда на верандах домов можно было заметить их белых обитателей. Но напрасно я искал глазами черные кварталы или хотя бы дома черных, их просто не было. Природных черных жителей в округе нет как граждан своей страны. Они тут слуги, рабочие, кучера – словом, наемники колонистов, и то недавно наемники, а прежде рабы.

Сейчас вы напрасно будите ожидать увидеть негров как граждан в городах, в немногих из них есть предместья, состоящие из бедных, низеньких мазанок, где живут нанимающиеся в городах чернорабочие. Я смотрел во все стороны в полях и тоже не видал нигде ни негритянской хижины дяди Тома, никакого человеческого гнезда: везде фермы, на которых помещаются только черные работники, принадлежащие к ним. Оседлых негров поблизости к Блумфонтейну нет. Они, вместе со зверями, удаляются все внутрь страны, как будто заманивая белых проникать дальше и дальше и вносить Европу внутрь Африки.

Наконец, после нескольких расспросов я нашел местную городскую гостиницу, под названием "Лисицы и Собаки", ну не совсем гостиницу – человек сдавал комнаты в своем доме для приезжих. Найдя необходимое я остановились у самого кокетливого домика и поспешил скрыться от жары в отворенные настежь двери, куда манили сумрак и прохлада. Войдя в комнату я перепугал своим внезапным появлением какую-то скромно одетую, не совсем красивую девушку, которая собиралась что-то доставать из шкафа. Она потупила глаза и робко стояла на месте.

– "А у вас есть и комнаты для приезжих?" 

– "Много, но нужно спросить хозяина".

С этими словами девушка внезапно скрылась, а я решил пока осмотреться. Комнаты вовсе не показывали, чтоб это была гостиница. В первой, куда я вошел, стоял диван, перед ним стол, кругом кресла. На стенах все принадлежности охоты: ружья, патронташи, кинжалы, рога, бичи. В видневшейся далее комнате стояло фортепьяно, круглый, крытый суконной салфеткой стол; на нем лежало множество хорошеньких безделок, далее заметен резной шкаф с посудой, другой с чучелами птиц; вместо ковра шкуры пантер, потом старинные массивные столы, массивные стулья. На стенах позолоченные рамки на зеркалах, картины. На картинах охота: слон давит ногой тигра, собаки преследуют барса.

Я не ценитель живописи но видно, что класс у живописцев не высок, например: барс схватил зубами охотника за ногу, а охотник, лежа в тростнике, смотрит в сторону и смеется. Ну ладно привередничать, в целом все приветливо и приятно. Тут и чашки на виду, пахнет корицей, кофе и другими пряностями – словом, хозяйством, но не похоже на трактир, а скорее на укромный домик какой-нибудь бедной тетки, в глуши, которую Вы решили навестить. Я присел в кресло да, жестковато, и нескоро его и сдвинешь с места; лак и позолота уже почти совсем сошли.

Здесь в комнату зашел высокий, с проседью, старик, с нависшими бровями, в длинной суконной куртке, закрывавшей всю поясницу, почти в таком же длинном жилете, в широких нанковых, падавших складками около ног панталонах. От дома и от него так и повеяло классической фламандской живописью. Он стоял, не шевелясь, на пороге, но смотрел так кротко и ласково, что у него улыбались все черты лица. Однако в дальнейшем это приятное впечатление сразу развеялось, старик не как не хотел сдать мне комнату! Полное отсутствие денег, из за чего я не мог внести аванс конечно же сказалось, но похоже, что старик взял себе привычку сдавать комнаты лишь тем гостям, которые ему чем либо понравились, а остальные извольте выйти вон. Наконец я буквально умолял его, прижимая кепку к своей груди и еще немного поломавшись для приличия, старик все-таки разрешил мне заселиться. Наконец мои мытарства закончились, и сказав, что бы мне подали ужин и все английские газеты, журналы и альманахи за последние полгода, какие у него имеются в наличии. Также я уточнил какое сегодня число – оказалось, что 29 сентября 1865 года. Уже кое-что конкретное.

Только что я осмотрел все углы, чучел птиц и зверей, картинки, в предоставленной мне комнате, как хозяин пригласил нас в другую комнату, где уже стояли ветчина с яичницей и кофе. По стенам висели картинки с видами мыса Доброй Надежды. Ну, что ж все крайне патриархально, но пора приниматься за работу зарабатывать себе деньги. И захватив все нашедшуюся у хозяина, который сказал называть его просто и по дружески Ян, прессу и спросив чернил, бумаги и писчие принадлежности, я поужинав отправился работать в свою комнату. Работал я до глубокой ночи, несмотря на тусклый свет сальных свечей, к тому же еще и немилосердно коптящих и зловонных. Похоже, что для работы здесь нужно использовать световой день, но у меня был дефицит времени. Ну что сказать, пролистав местные альманахи и журналы, по большей части литературные, я умилился некоторым моментам: