Приключения бригадира Этьена Жерара - [24]

— В этом отношении вы не встретите никаких затруднений, — ответил майор, — я готов отказаться от привилегии, которую мне дает чин, и дам вам удовлетворение за себя и за всех офицеров.

— Благодарю вас, — ответил я, — но мне кажется, что я имею некоторые права и на всех этих офицеров, которые позволили себе надо мной смеяться.

— С кем же вы, в таком случае, хотите драться? — спросил капитан Пельтон.

— Со всеми вами!

Они с удивлением переглянулись. А затем все они отошли в другой конец комнаты и стали друг с другом перешептываться. Некоторые смеялись. Очевидно, они продолжали пребывать в убеждении, что имеют дело с простым хвастунишкой.

Наконец, офицер снова подошел ко мне.

— Ваша просьба не совсем обыкновенна, но мы согласны ее исполнить, — сказал майор Оливье. — Назначьте условия, на которых вы будете драться.

— Дуэль должна быть на саблях, — ответил я, — и драться я с вами буду по старшинству, начиная с вас, майор Оливье. Начнем мы завтра в пять часов. Таким образом, до начала собрания мы имеем целый час, и я могу пожертвовать каждому из вас пять минут. Но в то же время я должен просить вас об одном одолжении. Назначьте сами место свидания; я тут новый человек и не знаю местности.

На всех моя деловитость и холодность произвели хорошее впечатление. Улыбающихся лиц я более не видел. Лицо Оливье тоже перестало быть насмешливым. Теперь он был мрачен и суров.

— За конюшнями есть небольшая равнинка, — сказал он, — мы несколько раз решали там вопросы чести, и эта равнинка удовлетворяла всех. Там мы вас и будем ожидать в назначенный час, капитан Жерар.

В это время в комнату вбежал полковник. Он был страшно взволнован.

— Господа, — воскликнул он, — мне приказано найти среди вас охотника исполнить одно очень опасное дело. Маршал Ланн выбирает для этого дела кавалерийского офицера, потому что пехотными офицерами и инженерами ему приходится дорожить.

— Позволите ли вы мне сделать вам одно предложение, господин полковник? — спросил я.

Он очень сухо на меня поглядел, так как не забыл еще моих замечаний насчет порядков в полку.

— Говорите.

— Я хотел указать, полковник, что по здравому смыслу надо послать на это дело меня. Кроме того, я имею некоторое право просить, чтобы это поручение было дано именно мне.

— Почему так, капитан Жерар?

— Право на моей стороне потому, что я старший капитан, а здравый смысл говорит, что гибель моя, как человека нового, не так повредит делу. Солдаты не успели еще меня узнать.

— В ваших словах есть известная доля правды, капитан Жерар, — сказал полковник, — пожалуй, вы самый подходящий для этого дела человек. Пойдемте, я вам дам нужные инструкции.

Я пожелал моим новым товарищам доброй ночи и, выходя из комнаты, повторил еще раз, что завтра в пять часов утра я буду к их услугам. Они молча поклонились. По выражению их лиц я видел, что они начинают понемногу понимать, какой у меня характер.

Мы прошли с полковником через весь лагерь, миновали траншеи и каменные развалины, указывавшие, где были стены. Затем мы пошли по лабиринту бывших улиц. С обеих сторон виднелись развалины домов, разрушенных нашей артиллерией.

Между этими развалинами были расчищены проходы и на перекрестках поставлены фонари. После этой долгой прогулки мы добрались до высокой серой стены, которая преграждала нам путь. Здесь, за баррикадой, стоял наш передовой караул. Полковник ввел меня в дом, с которого была сорвана ядром крыша. Посредине комнаты на барабане лежала развернутая карта, а двое военных, стоя на коленях, рассматривали эту карту при свете фонаря.

Один из этих военных был сам маршал Лани. Другой был главный инженер, генерал Розу.

— Капитан Жерар вызвался итти, — доложил полковник.

— Вы храбрый человек, милостивый государь, — сказал маршал Ланн, поднявшись с пола и пожимая мне руку. — Позвольте вам, прежде всего, сделать небольшой подарок.

И он подал мне маленькую стеклянную трубочку.

— Это, — сказал он, — специально приготовлено доктором Фарде. В крайнем случае, выпейте эту вещь, и смерть последует мгновенно.

Невеселое было начало, не правда ли? Признаюсь, друзья мои, что по спине у меня побежали мурашки, а волосы встали дыбом.

— Извините меня, ваше превосходительство, — произнес я, отдавая честь, — я знаю, что мне будет поручено опасное дело, но в чем оно, собственно, заключается, мне пока еще неизвестно.

Ланн сурово поглядел на полковника и сказал:

— Это нехорошо с вашей стороны, полковник Перрен. Вы взяли этого офицера, не об'яснивши ему, какие опасности сопряжены с выполнением поручения.

— Ваше превосходительство, позвольте мне заметить, — сказал я, — что чем больше опасность, тем больше славы. Если бы в этом деле не было никакого риска, я бы раскаялся в том, что вызвался пойти на него.

— Генерал Розу, об'ясните капитану, в чем дело, — отрывисто произнес маршал.

Главный инженер поднялся с пола, подвел меня к двери дома и указал на высокую серую стену, которая возвышалась над развалинами.

— Здесь линия неприятельской защиты, — сказал он, — эта стена большого монастыря. Если нам удастся разрушить эту стену, город падет, но взорвать стену трудно. Испанцы повсюду ведут контр-мины. Разрушить же их артиллерией почти невозможно, так как стены очень толсты. В одном из подвальных помещений монастыря находится пороховой склад. Если бы нам удалось взорвать его, стена взлетела бы на воздух — и путь был бы открыт.