– О, Боже мой, господин обер-лейтенант Лукаш! Господин обер-лейтенант, помните ли вы Балуна, который служил вместе с вами пять лет тому назад в одном полку?
Удивлённый офицер улыбнулся и сделал Балуну знак рукой, чтобы он шёл возле него, а в это время из рядов раздался голос:
– Марек, смотри, вон тот самый ненасытный Балун! Что ты тут делаешь, голодная собака?
Мельник оглянулся, чтобы ответить, но едва он открыл рот, как в ряды солдат вбежала пани Мюллерова, плача и причитая:
– Иезус-Мария, вот счастье! Мой сударь возвращается с войны домой! Сударь, пойдёмте скорей домой, я вам согрела воды для мытья и приготовила ночные туфли. Я сменила также чехлы на перинах, и вы хорошо отдохнёте после всех этих мытарств. Да ведь вы теперь у нас бланицкий рыцарь, я ведь читала в газетах вчера о вас!
– А ну-ка, посторонись, матушка, и не мешай, – отстранил её кто-то. – Здорово, Пепик! Придёшь ли ты вечером на пиво, чтобы рассказать нам о своих скитаниях? У нас теперь смиховское, и мы уже его опять дуем!
– Ну, конечно, приду, брат Паливец! – важно ответил Швейк. – А ты все такой же? Ну, да мы все за эту войну огрубели.
– Дайте мне это ружьё, я его понесу, – просила Швейка квартирная хозяйка, отнимая у него винтовку, но в это время новый голос закричал на неё:
– Не трожь, матушка, ведь это же военное имущество! Да ведь его бы за это расстреляли! Так, смотри, Швейк, приходи обязательно в «Калих». Ты помнишь, ещё в Киралгиде, в Венгрии, ты обещал мне прийти ровно в половине шестого!
– Нет, я сказал в шесть, Водичка. И ровно в шесть часов буду на месте, – отвечал Швейк, лаская глазами сапёра.
Они все шли за солдатами, со всех сторон раздавались радостные крики, приветствия, люди махали платками и флагами, девушки смеялись.
– Если бы не война, я бы не дождался такого торжества даже при похоронах, – сказал бравый солдат Швейк.
– А мы уже с господином обер-лейтенантом сговорились, Швейк, – шагая, сказал Балун. – Тебе нужно будет с ним приехать ко мне как-нибудь в воскресенье. У меня есть небольшой поросёнок, так на двести кило весом, я думаю, что нам хватит. Нам, мельникам, жилось тут неплохо.
– Конечно, приеду, – решил Швейк. – Нужно посмотреть, как ты теперь жрёшь, чтобы набить своё брюхо.
Так они пришли на Староместскую площадь. Возле памятника Гусу против ратуши стояла трибуна, с которой говорили государственные деятели. Легионеров приветствовали министры и депутаты, и к небу летели великие слова о святых, неприкосновенных правах народа, о борьбе за эти права, об исполнившихся мечтаниях нации.
Слушая эти речи, бравый солдат Швейк с интересом следил взглядом за небольшой собачкой, которую вела на привязи элегантная барышня, изредка помахивавшая платочком в честь легионов. Тем временем подбежал к собачке молодой пёсик и, галантно обнюхав её, попытался нарушить общественное приличие. Это ему очень быстро удалось, и они соединились. Хозяйка собачки вся горела от стыда, в то время как полковник, стоя лицом к лицу с профессиональными ораторами, громко и отчётливо отвечал на речи: «Благополучие нации возможно только тогда, когда все её члены будут не эгоистами, а честными и работящими гражданами».
– Спроси-ка вот ту барышню, где она живёт, – как бы желая подчеркнуть эти слова полковника, сказал Швейк Водичке. – Результатом этой связи будут хорошие щенята. Я бы ей завтра мог дать задаток. Я тоже буду жить честно.
Речи окончились. Барабанщики забили в барабаны, музыка заиграла марш, и голос полковника скомандовал: «Смирно! Марш вперёд! Правое плечо вперёд!»
Легионеры прошли маршем перед государственными деятелями, и, когда очередь дошла до роты Швейка, он спросил:
– Так в «Калихе» в шесть? Чёрное пиво-то есть?
– Есть, – сказал Паливец.
– Ну, а в картишки там сыграем?
– Конечно, сыграем, не беспокойся, – ответил за Паливца Водичка.
– Рота, смирно! – закричал впереди капитан Лукаш. – Шагом марш, правое плечо вперёд! Швейк, ступая правой ногой, воскликнул:
– Ну, так мы поговорим! Она, эта война, со всеми этими битвами, речами и парадами ни черта не стоит. Надоело уж это!
– Так в шесть, – крикнул вслед ему Водичка, но уже не получил ответа.
Над головой бравого солдата Швейка, пока он шагал по площади, развевались мокрые флаги, а по его шапке барабанил мелкий дождь…
